Читать отрывок

Глава 1. Голос в голове. Изгнание

Ветер свистел в ушах от безудержного бега. Арран из рода Коннов бежал вместе со своими серыми кровными братьями по лугу, освещенному ярким лунным светом, и упивался своей молодостью, силой и здоровьем, своим благополучием. Лимонно-желтые и лиловые травы стелились у него под ногами, холодный ночной воздух, напоенный сладким ароматом ночной купавы и терпким запахом сырости, наполнял грудь, казалось, что жизнь прекрасна. Пробежав еще пару десятков шагов, Арран остановился, и лунные волки, его кровные братья, остановились вместе с ним.

В черном небе две луны: большая зеленая Асей и малая голубая Таруна – освещали высокого гибкого юношу двадцати двух лет с длинными каштановыми волосами, кажущимися при свете лун темно-лиловыми, с прямым, лишь с небольшой горбинкой носом и узкими губами. Его миндалевидные карие глаза смотрели живо и весело, а кисти сильных рук сжимались и разжимались от избытка энергии. Одет он был совсем легко: в полотняные штаны, рубаху без рукавов и полусапожки из мягкой кожи, но ему не было холодно. Ночь была его временем, временем его рода, рода волчьих магов, опекающих все Серолесье от берегов Призрачного моря до долин Холодных Глаз. Подняв голову к круглому диску Асей, Арран завыл по-волчьи, и волки, поджарый серый Тарк, толстый обжора белый Сонт и большой черный Блэк, завыли вслед за ним. В глазах у всех четверых загорелся зеленый огонь, который сказал бы всем и каждому: это они, маг и его волшебные братья, дарующие ему магическую силу.

Люди не кворлы, они сами по себе не волшебные существа, поэтому, чтобы овладеть магической силой, братаются с волшебными животными, в изобилии населяющими весь верхний материк Торренхольм. Материк так назвали люди в честь Торренхольма Завоевателя – своего предводителя, отвоевавшего его у кворлов тысяча четыреста двадцать лет назад. Кворлы, низкие, вполроста человека ящероподобные существа с синей кожей, кисточками на ушах и желтыми глазами без зрачков, отчаянно сражались. Но на каждого их мага приходились сотни людей с мечами, луками и горящими стрелами, которые в изобилии шли с нижнего материка Ниррея гонимые засухой и голодом. Тогда кворлы призвали своих волшебных животных: лунных волков, драконов, единорогов, ядовитых крылатых кошек лердов, ящеров и многих других. Но люди во тьме ночи побратались с животными, чего никогда бы не сделали надменные кворлы. Люди порезали себе ладони и ступни ног и напоили животных своей кровью, опустились перед ними на одно колено и назвали своими кровными братьями и сестрами, и волшебные животные отступились от своих хозяев. Кворлы, видевшие в них низших существ, были растерзаны, лишь их жалкие остатки бежали на волшебных кораблях в синь Всемирного океана, оставив после себя одни воспоминания.

Арран замолк и поднял к глазам свои ладони, на которых белели крестообразные шрамы. Такие же были и на ступнях. Когда его, еще шестилетнего малыша, в убранном коричневым мрамором тронном зале замка Коннов представили трем лунным волчатам с горящими зеленым огнем глазами, он сначала испугался, и они тоже. А когда отец, высокий седовласый верховный лорд-маг Серолесья с ястребиным носом и живыми карими глазами, надрезал Аррану ладони и ступни и начал выжимать из них кровь в блюдца, малыш разревелся и начал звать маму, но отец сказал только, что он мужчина и должен быть сильным. Потом, когда волчата стали лакать из алых фарфоровых блюдец его кровь, а отец принялся смазывать порезы Аррана густой дурно пахнущей мазью и прикладывать к ним лохматые листья зеленого снисса, снимающие боль, мальчик немного успокоился и с интересом посмотрел на волчат.

– Собачки! – сказал Арран и протянул к ним перевязанные ручки.

– Лунные волки, – поправил его отец. – Отныне они твои кровные братья, одна жизнь и одно сердце с тобой, храни и береги их, как они будут хранить и беречь тебя. Веди себя с ними достойно, никогда не унижай их достоинства, и они ответят тебе тем же. Не бойся отдать за них жизнь, как они будут готовы отдать за тебя свои жизни. Да будет так.

Тут один из волчат, самый крупный, черный, оторвался от блюдечка и завыл. Повинуясь неожиданному порыву, маленький Арран тоже завыл тоненьким детским голоском, вскоре к нему присоединились два других волчонка.

А когда вой прекратился, в глазах у Аррана горел зеленый огонь.

 

Сэнди оторвалась от монитора компьютера, за которым печатала, и, сняв очки и устало потерев глаза, посмотрела в расположенное рядом окно. За его унылым прямоугольником, обрамленным серо-зелеными занавесками, была серая улица, полная дождя, луж и осенней слякоти, по которой торопливо шел человек, кутающийся в непромокаемый черный плащ. Дождь оставлял на стекле длинные мокрые следы, и Сэнди подумала, что это, наверно, небесные слезы. Тоскливо за окном. Тоскливо дома...

Сэнди не совсем ее имя. На самом деле ее звали Александрой, но ей больше нравилось, когда ее звали Сэнди, на иностранный манер. Она не любила свою родину, свой родной город, свое имя и свою жизнь. Но кому какое дело было до этого? Встав со своего стула с мягкой зеленой обивкой, она задумчиво подошла к зеркалу, висевшему в коридоре. Зеркало отразило одетую в бурого цвета футболку и черные домашние брюки сероглазую тоненькую девушку двадцати пяти лет с вьющимися русыми волосами, слегка курносым носом и лицом в форме сердечка с некрасивым покраснением на щеке, образовавшимся от расчесов. Ее мать говорит, что у нее нервная аллергия.

Ладно, бог с ней, с аллергией. Сэнди потянулась, ткнула пальцем в зеркало там, где оно отражало расчесанное место, и снова села за компьютер. Ей не терпелось узнать, что будет дальше с Арраном. Она не продумывала сюжет, просто однажды, уставшая от всего, увидела после работы какой-то особенно красивый свет от заходящего между высотными домами солнца. Увидела и замерла. Время остановилось. У нее тренькнули некие потаенные душевные струны, загорелись потухшие от нелегкой жизни глаза, дрогнули кончики пальцев, словно хотели прикоснуться к этому необыкновенному яркому светилу. Что с ней случилось в тот день? Ее унылая беспросветная жизнь уже устоялась, ей нечего было ждать и не на что надеяться. Но она простояла тогда до ночи у своего дома и смотрела вверх, сердце стучало прямо в голове, и в груди разгорались пожары. А в голове одна за другой рождались мысли, которые рвались наружу, как обезумевшие от голода собаки. В тот же день, придя домой, она села и начала писать, выпускать непрошенные мысли из звеневшей головы в компьютер. Пальцы при этом сами выводили за нее слова, которые складывались в сюжет. И Сэнди чувствовала все, о чем писала. Это не Арран, это она бежала с волками по ночному лугу, воя на луну, ее быстрые ноги скользили по лимонным и лиловым травам, и ее глаза видели две прекрасные луны: Асей и Таруну...

 

Арран снова посмотрел на свои шрамы и, удовлетворенный их видом, поднял руки к голубой Таруне. Губы прошептали несколько шипящих звуков, и луна сначала подернулась рябью, а потом скрылась в потоках тьмы. Теперь в бархатно-черном небе, полном тусклых на фоне яркого лунного света звезд, сияла только одна полная луна, и волки снова завыли на нее. Но Арран промолчал. Он и сам не знал, зачем погасил Таруну, хотя тьма мага закрыла ее только для небольшой части Серолесья, все остальные земли продолжали освещаться ее голубым светом. Арран подумал, что, наверно, сотворил это от нечего делать, и зло стиснул зубы. Когда отец обучал его со старшим братом Таором магическому искусству, первым всегда был он, Арран. Он лучше заговаривал раны, от его магии созревали обильные урожаи и скот лучше плодился, а непогода обходила стороной его часть земель. Он сильнее бил магической тьмой неверных, его волки лучше охотились, но увы... Он был всего лишь вторым сыном, поэтому наследовать Серолесье не мог. Конечно, он рассказывал налево и направо, какой он прекрасный маг, в надежде, что его заметят, но очередность рождения перечеркивала все его попытки.

А теперь, когда отец умер от красной лихорадки и всем принялся заправлять его старший брат, Аррана и вовсе отстранили от дел. Ему только и оставалось, что бегать по ночам с волками и выть на разноцветные луны. Сердце отчаянно сжалось от этой мысли. Тоскливо. Он молод, силен и талантлив, но не у дел. Разве такой он представлял свою будущую жизнь, когда вырастет?

Таруна уже показалась из-за рассеивающейся тьмы. Присев на корточки, молодой волчий маг сорвал лимонно-желтую травинку и слегка надкусил ее. Горький травяной сок наполнил рот, и Аррану как будто стало легче. Пока он способен ощущать, он еще жив, хотя его брату хотелось бы верить, что он умер. Ничего, напомним старшему брату, что он ошибается. Невесело усмехнувшись своим мыслям, молодой маг скомандовал возвращение.

Когда Арран передал поводья своего коня старшему конюху, уже светало. Молодой маг придержал коня, наблюдая широкую пелену света от поднимающихся двадцати восьми солнц. Разноцветные лучи озарили высокий замок из светло-серого камня, чьи башни, казалось, подпирали само небо. Золотой свет скользнул по башне одиночества, где ночевал дядя Аррана. Голубой луч – по высоким кованым воротам, белый упал на башню матери, розовый осветил башню Таора и его жены, зеленый – башню самого Аррана, оранжевый – своды библиотеки, лиловый – лес за стенами замка... Один за другим неяркие, пастельного цвета лучи, удивительным образом не перемешиваясь между собой, освещали весь мир. Радужный мир, как называли его люди. Говорят, когда-то солнце Радужного мира было единым, но кворлы, отбиваясь от людей, разбили его на множество солнц, удерживаемых на небе одновременно при помощи магии и посылающих на людей смертельные лучи. Но то ли люди оказались крепче, чем предполагали кворлы, то ли солнца с тех пор подобрели, но сейчас никакого вреда они людям не причиняли, тихо светили себе, повинуясь не физическим, но магическим законам. У каждого солнца было свое имя, но Арран в них вечно путался. Вот ученые люди, ши-меруны, изучающие в том числе астрономию, знали их все наперечет. Он твердо помнил название только шестого по счету солнца, Варрес, багрово-красного, как кровь. Это было солнце проклятий, солнце неудачи, которое поминали каждый раз, когда происходило что-то плохое. Шестое солнце. Если бы только Арран знал, что ему сегодня предстоит, он бы тоже подумал, что без шестого солнца тут не обошлось...

Волки радостно приветствовали свою стаю, живущую в большом круглом дворе замка. Всего верховный лорд-маг Серолесья держал около полусотни лунных волков, за которыми ухаживали люди лорда. Но и на живущих в обширных лесах этих земель лунных волков охота была запрещена, и лорд-маг из своей казны платил крестьянам за убитых ими овец или коз. Лунные волки почти не отличались от обычных, только шерсть у них на свету отдавала серебром, у всех, даже у черного Блэка, а глаза взрослых особей почти постоянно горели волшебным зеленым огнем. Здоровых и молодых людей лунные волки по древнему соглашению не трогали, но больные и старики по лесным дорогам ездить опасались, и не зря. Волкам не объяснишь, почему даже такие люди должны жить, волки жили по лесным законам, а лесной закон гласил, что больные и старики должны умирать от клыков и когтей молодых и здоровых. Арран как-то попытался объяснить своим кровным братьям, почему в отношении людей это неправильно, но они его не поняли и, словно не расслышав его слов, затеяли шутливую потасовку друг с другом.

– Молодой маг приехали, – обрадовалась пожилая толстая женщина, встретившая его во дворе. – Как погуляли? Изволите лечь спать, милорд?

– Не называй меня так, – устало отмахнулся Арран, сладко потягиваясь. Спать действительно хотелось. – Милорд – это мой брат, а я так, просто еще один маг.

– Как вам угодно, милорд, – простодушно согласилась женщина. – Так как погуляли? Ночь сегодня такая лунная, самое раздолье для вас и ваших волков.

– Да, ночь была славная, – согласился волчий маг. – Я погасил луну, ты видела? Погасил с полщелчка.

– Ночь была, милорд, мы спали, – растерялась она. – Кто-то, может, и видел. Но никто не сомневается в вашей силе, милорд.

– Кроме моего драгоценного брата, – поморщился Арран. – А ведь я много чего могу! Я и ураган бы погасил в один момент, веришь?

– Верю, милорд, – женщина начала проявлять признаки нетерпения, как любой, наслушавшийся самовосхваления Аррана, которое он вставлял к месту и не к месту.

– Ну... В общем, мы хорошо размялись сегодня, но все хорошее когда-нибудь кончается, – сдался он, когда понял, что его честолюбивые мечты уже всем надоели. – А где мой брат?

– Он еще почивает, милорд, – ответила она. – Ваш брат все еще мучается головными болями с тех пор, как пытался отвести ураган от южных полей и лекарь дал ему настой из синих сонных трав.

Арран и имел в виду этот гигантский ураган, названный Разрушителем, разворошивший почти все основные пахотные земли Серолесья. Люди в страхе садились на коней и убегали от него, бросив все свое имущество и скот, моля богов и магов о защите.

Богов в Серолесье было много, но больше всех почитались трое. Главным был загадочный бог леса Таши, которому поклонялись северные земли Серолесья, укрытые лесом. Потом хитрый бог моря Соран, которому поклонялись моряки, выходящие в плавание. И, наконец, прекрасная среброволосая богиня неба Риа, которой поклонялись южные земли. Боги моря и леса – родные братья, они влюблены в богиню неба и постоянно пытаются добраться до нее, и в эти дни в морях начинаются штормы, брызги которых достигают облаков, а многочисленные серые венец-деревья Серолесья рассыпают свои семена прямо в небо. Но богиня неба только смеется над ними, расстилая свои облачные крылья над всем миром и с лукавством поглядывая на обоих братьев.

Неизвестно, находят ли боги среди своих любовных игр время для людей, но маги пытались помочь с ураганом. Все, кроме Аррана. Таор, который стал после смерти отца верховным лордом-магом Таором Вспыльчивым, велел ему сидеть дома и охранять замок, пока их не будет. Поэтому всю великую битву со стихией, которая все-таки закончилась трудной победой волчьих магов, он пропустил.

Это все ящерные маги, живущие по соседству, Арран был уверен. Это они наслали этот ураган, чтобы смирить их. Послы ящерных магов уже трижды посещали их после смерти лорда-отца, предлагая покориться и признать их сюзеренами, но каждый раз получали гордый отказ. Однако это было лишь вопросом времени. Когда-то волчьи маги занимали в несколько раз больше земель, чем сейчас, и долины Холодных Глаз принадлежали им, но ящерные маги, пришедшие с востока, гонимые единорожьими полчищами, медленно завоевывали их людей и земли. Теперь у них осталось одно Серолесье, занимающее все пространство полуострова. Говорят, некоторые люди, недовольные неурожаями, уже ушли к ящерным магам. Арран нахмурился и до боли сжал кулаки, ощущая поднимающуюся в груди волну гнева. Если бы его допустили к колдовству, он бы поправил дело! Но его брат был слишком себялюбив и ревнив для этого. Он предпочитал держать Аррана подальше от магии, а значит, и от власти, которую она дает.

Порядка в Торренхольме с тех пор, как двести лет спустя после его завоевания Отмар Безумный поднял восстание лердьих и единорожьих магов против жестокого правления драконьих магов, потомков самого Торренхольма, не было. Единый некогда материк раздробился, самые сильные дрались за корону, а более мелкие – за свои земли и земли соседей. Союзы создавались и рушились, человеческая кровь и кровь волшебных животных текла рекой, но Серолесья, расположенного у самого края материка, основная сеча не коснулась. Тут люди мирно создавали семьи, заводили детей, выращивали урожаи, ездили на ярмарку в город в праздники. Только вот ящерные маги...

Если бы ему дали волю, он бы им показал!

– А моя леди мать? – обиженно поджав губы, продолжал расспрашивать Арран.

– Она будет только к ужину. Ночью прилетел ястреб, у леди Евы досрочные роды, и она поехала помочь принять их, – ответила женщина.

Значит, придется завтракать в одиночестве, зачарованных ястребов просто так не посылают, это не голуби. Умывшись и переменив пропотевшую одежду, Арран двинулся в большую столовую, убранную, как и все в этом замке, коричневым мрамором. Потушенные в витых канделябрах свечи встретили его своими ослепшими глазами, и он уселся за высокий резной стол из цельного дуба. Ему принесли на завтрак дробленых орехов, творог, подслащенный медом, и кашу из сытных зерен таширы, невысокого темно-зеленого кустика, в изобилии произрастающего на опушках лесов Серолесья. К трапезе подали серый зерновой хлеб. Когда он поел и запил все это зеленым лесным вином из шишек, его уже сильно клонило в сон. Волки чинно доедали под столом три окровавленных куска баранины, и Арран, не привыкший спать без них, терпеливо дождался, пока они поедят, перекатывая по столу хлебную крошку и прогоняя зевоту. На душе было сонно. Тут утренний ветер всколыхнул зеленые с серебром, цвета Коннов, занавески на окнах, и Арран на мгновение напрягся, словно сквозь них мог пролезть ящерный маг. Блэк, почувствовав его настроение, поднял умную морду, но маг успокоил его ласковыми словами, потрепав по затылку.

Это просто ветер. С чего он вдруг так всполошился?

 

Увлекшуюся Сэнди потрясла за плечо мать, седеющая полная женщина пятидесяти пяти лет с обрюзгшим лицом, и девушка отвлеклась от написанного.

– Помой посуду, – строго сказала мать. – Чем это ты там занимаешься?

– Книгу пишу, мама. Сейчас помою, – Сэнди тут же встала.

Мать у нее работала регистраторшей в бесплатной поликлинике и искренне ненавидела каждого ломящегося в ее окошко пациента, накручивая себя к вечеру почти до белого каления. Будучи поэтому дома вечно во взвинченном состоянии, она терпеть не могла, если то, что она говорила, не исполнялось в ту же минуту. И если обычно дело ограничивалось криком, то раз в два-три месяца в мать словно бес вселялся и та могла даже ударить дочь, если девушка была недостаточно расторопной. Грузная, крикливая, с тяжелой рукой, она была сильнее дочери, и Сэнди побаивалась ее злить. Девушка мечтала жить отдельно или с кем-то еще, но подруг, у которых можно было бы поселиться, Сэнди не имела, а ее парень отказывался от совместного проживания наотрез. Что касается съема квартиры, денег на это не хватало просто катастрофически. Однажды Сэнди пыталась снимать комнату. Однако аренда жилья стоила настолько дорого, что при походах в магазин ей становилось дурно. Поэтому, промучившись так три месяца и съев все денежные запасы, Сэнди понуро вернулась домой. Там она получила ожидаемый нагоняй за самоуправство, в конце которого мать истерично заявила, что Сэнди – ее дочь и должна за ней ухаживать, не затем она ее растила, чтобы та «усвистала себе развлекаться». Обращение же к участковому с заявлением о побоях Сэнди считала чем-то стыдным, неприличным, как любое вмешательство постороннего в семейные дела. В общем, отношения с матерью были сложные, хотя Сэнди обладала покладистым характером и потому терпела даже нечастые, но обидные побои. А может, она просто с ними смирилась, как мирятся с болезнью диабетики. За годы безуспешных попыток вырваться из такой жизни в Сэнди что-то сломалось. Нет, она еще пыталась, стискивая зубы, пыталась. Но... Не верила. И мать не верила в нее тоже. Отца же у нее не было, вернее, он был, наверно, когда-то, но участия в воспитании дочери не принимал никакого и, возможно, даже не знал о ее существовании. Сэнди пыталась его разыскивать, но все безуспешно, да и мать на расспросы сердито отмахивалась, что «ищи-свищи его теперь в поле и отстань от меня».

– Книгу? Ты? Глупости какие, – фыркнула мать. – Полна раковина посуды, а ты ерундой страдаешь. Зачем это тебе?

Сэнди и сама толком не знала, как ответить на этот вопрос. С чего она вдруг в тот день засмотрелась на солнце? Почему не захотела прийти вовремя домой и... И делать что? Ведь к тому времени ее перестало интересовать все на свете. Просто начисто. Книги казались глупыми, фильмы – наигранными, еда потеряла вкус, и даже выход из дома представлялся ей вселенской катастрофой. Единственное, ради чего она еще жила, это была ее любовь.

Ох уж эта любовь всей ее жизни. Златокудрый парень по имени Антон, укравший семь с небольшим лет назад сердце Сэнди, был ее единственным мужчиной. Она любила его, любила всем сердцем, надышаться на него не могла. А он принимал ее любовь, с удовольствием занимался с ней сексом, но откровенно говорил, что не любит ее и никогда не полюбит. Правда, говорить об этом он начал только года два назад, а до тех пор все кормил ее пустыми обещаниями. Теперь же, когда ей исполнилось уже целых двадцать пять лет, было поздновато искать кого-то другого. Да и не хотелось. Антошу она все еще любила всем сердцем, с нетерпением ожидая их ежемесячных встреч, он был у нее единственным, и Сэнди даже представить не могла на его месте кого-то другого. Но они встречались всего на два часа раз в месяц, и в промежутках между встречами тоже надо было чем-то жить.

– Мне это интересно, мама, – ответила Сэнди. – Уже иду мыть посуду.

Горячая мыльная вода делала пальцы красными и скользкими, и девушка мыла посуду с остервенением. Ее прервали на самом интересном месте, ведь как раз в этот момент брат Аррана Конна должен... Мысли запрыгали в голове, словно живые, унося ее из обыденной жизни в иной мир.

 

Арран улегся на широкой кровати в своей комнате, и у его ног разлеглись Блэк, Тарк и Сонт – все три волка. У Таора их было пятеро, это и понятно, ведь он старший сын. От волков привычно пахло кровью и особым волчьим запахом, и этот запах умиротворял Аррана. Задумавшись, он погрузил пальцы в жесткую шерсть Сонта и откинулся на подушки.

Сегодня он поговорит со своим старшим братом. Он же видел, что тому нужна его помощь. Ураган обещает быть далеко не последним, ящерные маги не успокоятся, пока не заберут Серолесье себе, заполонив его своими кожистыми зелеными ящерами величиной с буйвола. При атаке они визжали, как поросята, их глаза были оранжевыми с фиолетовыми прожилками, а широкие рты заполнены мелкими острыми зубками. Говорят, один ящер способен повалить десять человек. Ящерные маги давно бы захватили Серолесье с их помощью, если бы не лунные волки и их маги. Лунный волк быстр, как молния, его клыки разгрызают нежную кожу ящеров в мгновение ока, пока это неповоротливое создание только соображает, что происходит. А волчьи маги умеют атаковать тьмой, которая обжигает, как лед, и ящерные маги, способные только причинять медленную боль, вызывающую лихорадку, пасовали перед могуществом волчьих магов. Но волчьих магов становилось все меньше, вот и их отец смог произвести на свет лишь двоих сыновей, и то под конец жизни, когда голова его поседела, а щеки ввалились. А лысые, толстые ящерные маги плодились, как кролики. Если брат ничего не придумает, Серолесье падет под натиском их бесчисленных войск, как бы быстры и проворны ни были лунные волки...

Арран проснулся от рычания своих волков и, встревоженный, мгновенно вскочил с постели, но тут же успокоился. Это всего лишь Таор зашел его проведать. И чего его волки так переполошились? Натянув под мрачным взглядом брата штаны, Арран украдкой посмотрел на него. Брату достался ястребиный нос отца и их фамильные карие глаза, но каштановые волосы он носил короткие, и лицо его было полнее и более квадратной формы, чем у Аррана, а губы были материны, мягкие, пухлые, как летние облака. Оделся Таор почему-то торжественно: в расшитую серебром и зеленью рубашку, серые штаны и сапоги с серебряными шпорами. На голове у него красовался золотой обруч отца, символ власти лорда-мага Серолесья. Его волки, два серых, один белый и два черных, мрачно окружали его и скалились на волков Аррана. Да в чем дело-то, в конце концов? Недоумевая, маг принялся натягивать через голову рубаху.

– Моя леди жена понесла, – торжественно начал Таор, сузив свои карие глаза.

– Поздравляю, – искренне порадовался за него Арран, завязывая шнуровку у ворота. – Давно пора, вы с ней женаты уже почти год. Нет, правда, поздравляю, Таор. Теперь у тебя волею богов будет наследник.

– Вот именно, наследник, – кивнул брат. – Он наследник Серолесья, а не ты, Арран.

– Да, конечно, – кивнул Арран. – И, кстати, насчет Серолесья. Ящерные маги...

– Мой сын будет наследником Серолесья! – взвизгнул Таор, и его лицо побагровело. – А ты будешь ему вечной угрозой!

– Нет, нет, не буду, что ты, брат, – воспротивился такой реакции Арран. – Наследовать будет твой сын, если, конечно, у тебя родится мальчик. Но у меня и в мыслях не было оспаривать его права.

Да, он болтал, что он такой маг, что ему море по колено, но он не имел в виду захват власти у родного брата! Просто хотел, чтобы его заметили и вообще... И вообще, быть верховным магом Серолесья – это обязанность плодить наследников, а в любовь Арран больше не верил и плодить никого не собирался.

– Но прецеденты были, – шумно выдохнул Таор. – Люди переходили на сторону более сильного мага, если по глупости своей считали, что с ним им будет спокойнее. После Разрушителя люди стали поговаривать, что молодой Арран лучше бы справился с обязанностями лорда-мага. Слухи о твоей силе просочились в простонародье. Ты угроза не только для моего сына, ты угроза для меня, Арран.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурился тот самый «молодой Арран» и ощутил в теле ледяной холод нехороших предчувствий. – Ты хочешь убить меня? Своего родного брата? Семнадцатое солнце, ты не сделаешь этого!

Семнадцатое солнце было солнцем семьи и домашнего очага. Арран не помнил точно, как оно называется, но надеялся, что его упоминание вразумит сошедшего с ума лорда-мага Серолесья.

– Увы, ты все-таки мой брат. Поэтому я дам тебе шанс, – важно кивнул Таор. – У тебя будут ровно сутки на то, чтобы уйти, а потом я объявлю на тебя охоту. Ты молод и горяч. Я сказал всем, что ты пытался изнасиловать и убить мою леди жену, и она подтвердила это, поэтому все люди и маги ополчились на тебя. Прощай, брат. Беги, пока можешь.

– Но Таор... – сказал Арран закрывшейся за братом двери.

Бред какой-то.

Гнев, обида, оторопь, страх перемешались в голове. От слов Таора ему вдруг стало не хватать воздуха, и Арран шумно, с хрипами задышал, словно умирающий тигр. Брр, нет, нет, не может быть! Люди не пойдут на это. Они не поверят Таору. Надо только объяснить им, рассказать... Арран содрогнулся. Легенды об охотах, которые устраивали древние маги на людей, дошли и до его ушей, ему о них рассказывала нянька, старуха с волнистыми седыми волосами. Но... Но ведь не могут они устроить это сейчас, на него, ведь он же ничего не сделал! Только родился братом Таора!

Однако страх перед охотой только подстегнул его торопливые сборы. Он за считанные вздохи надел кожаную безрукавку, натянул сапоги и опоясался мечом. И все еще не веря в происходящее, встал посреди комнаты. Что еще ему пригодится? Взял лук с колчаном стрел и кинжал, потом прикрепил к поясу кошель с золотом... Вроде все. В завершение закинул на плечи мешок, с которым ходил на охоту, надел серый плащ и вместе с волками быстрым шагом пошел на кухню. Там он взял холодный окорок, круг сыра, вяленое мясо и лепешки, мех с водой. Угрюмый повар со смуглым лицом и раскосыми глазами, готовивший на кухне, сплюнул ему под ноги.

– Пятое солнце, наш лорд-маг слишком добр к тебе, раз дал тебе сутки на то, чтобы уйти от погони, – прошепелявил он. – Тот, кто пытался силой взять женщину, да еще жену родного брата, не стоит такой милости. Когда сутки истекут, я буду в числе первых, кто поедет охотиться на тебя.

Сердце стукнуло больно-больно. Все надежды Аррана на то, что Таору не поверят, пошли прахом. Уже поверили и вон, даже солнце ненависти упоминают, подчеркивая свое к магу отношение. Что брат сказал им такого? Почему не устроили суд? Почему, почему поверили ему и его жене на слово? Они предъявили доказательства? Да, наверно. Таор всегда был хитер. Скорее всего, устроил кавардак в их спальне, поставил несколько синяков жене, велел ей... А, что там рассуждать. Арран теперь зверь, за которым охотятся, ему надо бежать и бежать быстро, пока все Серолесье не растерзало его в клочья. Во дворе замка ему встретилась худенькая маленькая женщина, которая мирно несла корзину белья. Увидев его, она взвизгнула и принялась звать на помощь. Стиснув зубы, Арран унял поднявшийся бесполезный гнев на брата и пошел на конюшню за лошадью.

Там его встретили конюхи с натянутыми луками и заряженными арбалетами.

– Лорд-маг велел не давать насильнику коня, – прошипел один из них, верзила с сильными руками. – Пятое солнце, беги пешком.

– Да вы с ума сошли. Один, пешком, я недалеко уйду от конной погони, – озверел Арран. – И я не делал этого, Таор все наврал, опасаясь, что смещу его и сам стану лордом-магом Серолесья! Честное слово!

– Какое честное слово может быть у насильника? – рассмеялся тощий паренек и поднял арбалет повыше. – Лорд-маг и так слишком добр к тебе, дав такой шанс.

Арран растерянно переводил взгляд с одного на другого и далее. Тьма, которой он может их ударить, поглотит лишь часть из них, к тому же убивать невинных людей... Даже ради собственной жизни Арран не мог на такое пойти, и Таор наверняка рассчитывал на это. Можно было попробовать оглушить кого-то тьмой, это на порядок сложнее, но он это умел, однако и в этом случае другие моментально его подстрелят.

– Уходи, Арран, – раздался за спиной гулкий бас его дяди, младшего брата его отца. – Ты уже достаточно натворил, тринадцатое солнце, не довершай список своих преступлений еще и убийством.

Они его еще и убийцей, вестником солнца смерти видят. О боги! Ему захотелось заплакать от обиды, как в детстве.

– Дядя, я этого не делал, Таор все наврал! – в отчаянии обернулся Арран к дяде. – Я же просто бегал ночью, а потом спал. Ну почему вы верите ему, а не мне?

Дядя, высокий, как все Конны, мужчина с начинающими седеть каштановыми волосами, мясистым носом и высокими скулами, смотрел на него с презрением. Как и все они. Его трое волков скалились, глядя на волков Аррана, и те скалились им в ответ.

Кошмар. Все это кошмар. Все это ему снится. Сейчас он проснется и пойдет к брату поговорить насчет ящерных магов.

– Я сам видел, что ты сотворил с бедняжкой, – процедил дядя. – Ты полагаешь, что Таор мог сотворить такое с собственной женой? Убегай, Арран. Убегай, пока можешь. И молись Таши, чтобы его леса укрыли тебя от погони. Я разочарован в тебе.

Есть ли у него шанс против дяди?

– Уходи, Арран, – вышли вперед еще двое магов со своими волками. – Твой брат слишком добр к тебе.

Все еще не веря происходящему и оглядываясь назад, Арран в смятении сначала пошел к воротам замка, а затем побежал.

 

Сэнди помыла посуду, поужинала и напечатала все, что пришло ей за это время в голову, после чего скинула текст на флешку (она боялась вирусов и всегда копировала важные документы на флеш-накопитель) и легла спать. В ее душе царило воодушевление, которого она очень давно не ощущала, даже когда ее милый Антоша был рядом. Она видела горящие зеленым огнем волчьи глаза, чувствовала их запах, проводила рукой по их жесткой шерсти, она видела злое лицо ее брата, то есть брата Аррана, слышала презрительные голоса людей и его дяди...

«Прости, Арран, – Сэнди вдруг стало стыдно, что она вот так, запросто, разрушает его жизнь. Ведь он ничем не провинился перед ней, а она выгоняет Аррана из родного дома, вызывает к нему презрение и ненависть всех его людей... – Прости, Арран, прости меня».

– Кто ты? За что я должен тебя простить? – раздался у нее в голове тихий шепот, скорее не шепот, а тень шепота.

Лежа в постели, Сэнди вздрогнула и нервно посмотрела вокруг, уткнулась взглядом сначала в давнишнюю трещину в потолке, потом в простыню. Они жили с матерью в двушке, и девушка спала в гостиной в закутке, отгороженном занавесом из простыней. Может, за этими простынями спрятался грабитель? Дрожа от страха, Сэнди встала, включила большую круглую лампу, висящую у нее над головой, и отдернула одну простыню. Перед ней показалась пустая комната, залитая тусклым желтым светом. Никого.

Уф, страх ушел. Наверно, ей показалось. Надо спать, а не думать.

Ночью ей приснился Антоша, который сказал, что любит ее, и подарил букет желтых роз. Проснулась Сэнди абсолютно счастливая, но, увы, это был только сон. Только сон. Сэнди вздохнула и переоделась из белой в мелкий цветочек ночной рубашки в синюю футболку и черные брюки, позавтракала и принялась собираться на работу. Работала она продавцом-кассиром в магазине одежды недалеко от дома. Вообще-то, по профессии она была геологом, в детстве ей казалось, что геология – страшно интересный предмет, она мечтала о том, какая это будет романтика, как она будет ходить в походы, увидит удивительную природу, откроет множество месторождений и будет смотреть ночью на звезды. Но работы для молодой специалистки так и не нашлось. Она пыталась рассылать свое резюме, просматривала вакансии, но в редких предложениях черным по белому было написано, что требуется опыт работы столько-то лет. Один раз она, правда, наткнулась на вакансию «без опыта работы», но на собеседовании ей заявили, что женщин не берут, потому что «декрет, дети, бюллетени». И вообще, в вакансии опечатка, требуется опыт работы полгода. А поскольку как-то зарабатывать на жизнь было надо, Сэнди пристроилась продавцом-кассиром сначала в продуктовый, а потом в магазин одежды. Временно. Но время проходило, а неопытную девушку-геолога так никто и не хотел брать на работу, Сэнди уже почти смирилась, что всю свою жизнь будет перекладывать одежду и отсчитывать сдачу. Мечты не всегда сбываются, хотя... Она не верила в успех, но мечтать о работе геологом она не перестала и упорно продолжала рассылать свое резюме в интернете.

Интересно, а о чем мечтает Арран?

– Я мечтал стать великим магом, поднять волчьих магов выше драконьих, лердьих и единорожьих и объединить под своим правлением весь Торренхольм, чтобы в нем закончились н

 

Стихотворение в тему

Лунные волки

Лунные волки, чёрные полки
Книжек из Цифры где-то зависли...
Зачем же, скажите, нам эти толки,
Когда ведь мы волки, лунные волки,
И быстры, как искры, у нас наши мысли...
Лунные страны пахнут изъяном,
Лунные волки их будут ворочать,
Лунные папы, лунные мамы
Будут лечить нам наши раны,
Раны волков и игуанов
Лунных, обычных - и просто прочих.
Лунные братья и сёстры - вставайте,
Время пришло, когда пахнет осокой,
И никогда не унывайте,
Рано ищите, рядом найдёте,
Всех из "Колумм" вы переживёте
В поле далёком и счастье высоком.
Есть одно слово, почти что стыдливость,
Вы его знаете точно и верно,
Мир очищая от треша и скверны,
Тогда вы поймете -
Всех переживёте,
Просто с того, что мы за справедливость...

17.04.2018