Читать отрывок

Часть 1. Дорога на юг

Глава 1. Там, где живёт вечность

Простой деревянной ложкой Саян аккуратно подцепил последний кусочек варёного мяса вместе с последним венчиком петрушки. Последняя ложка мясной похлёбки словно величайшая драгоценность в мире. Почти холодный бульон легко соскользнул в желудок.

Эх! Деревянная ложка брякнулась о дно пустой миски. Как было бы здорово съесть на обед жаренную индейку с отварным картофелем и залить её бокалом хорошего вина. Не помешал бы и кусок самого обычного ржаного хлеба с кружкой молока. Но! Саян опустил глиняную миску на землю, чего нет, того нет. То, что было, мясная похлёбками со свежей зеленью, уже съедено. Обед закончен. И баста!

Долгожданная весна наконец-то порадовала тёплым деньком. Жилая пещера за долгую зиму изрядно надоела. Не в радость «отопление» и горячая вода. Не долго думая, Саян вытащил на свежий воздух потёртую баранью шкуру и прямо на ней расположился на обед. Держать миску с мясной похлёбкой на весу не очень-то удобно, зато с площадки перед входом в пещеру открывается великолепный вид.

В незапамятные времена большой метеорит врезался в склон горной вершины Станового хребта. На месте падения остался огромный в пять километров шириной кратер, слегка наклонённый к югу. Так появилась живописная горная долина «Там, где живёт вечность».

На дне долины небольшое почти круглое озеро. Многочисленные ручьи с окрестных склонов питаю его, однако уровень воды остаётся одним и тем же, как восход прекрасной Геполы каждое утро на востоке. Излишки воды через подземные пещеры уходят в глубь Станового хребта. Лишь в редкие особо засушливые годы уровень воды в озере немного падает. Западный берег озера густо зарос камышами и тростником. В зарослях водятся утки, а в самом озере хватает вкусной рыбы.

На пологих склонах, на широких неровных уступах, растёт лес. Маленькие группки сосен окружают кусты и высокая трава. На скудных пастбищах пасутся бараны, туры и прочие травоядные. Со скалистых склонов на них то и дело поглядывают волки, рыси, барсы.

Жилая пещера находится на южном склоне долины, на высоте более двухсот метров от глади озера. Полдень. Вечные снега и льды на высокой вершине напротив сияют под лучами прекрасной Геполы. Исполинская тень от склона зазубренным кончиком дотянулась до водной глади на дне долины.

Саян нехотя поднялся на ноги. Пейзаж, безусловно, красивый, хоть сейчас бери холст, мольберт и рисуй шедевр. Только, только, Саян подхватил со шкуры миску, за двадцать с лишним лет успел изрядно надоесть.

Сам, сам, всё без исключения сам. Слуг в уединённом горном убежище нет и никогда не было. Вот и эту миску с ложкой придётся отмывать самому. Гигиена прежде всего, до ближайшего знахаря неделя пути по узким горным тропам. А до ближайшего врача и того дольше.

Старая деревянная дверь из серых грубых досок жалобно скрипит под напором ветра из долины. Во внутрь пещеры через широкие окна-щели струится свет. Пусть иллюминация не как в театре, но вполне позволяет обойтись без свечей и факелов. Заодно через окна-щели во внутрь залетает свежий воздух.

Вполне можно было бы найти жильё пониже, ближе к озеру, однако у этой пещеры есть одно очень важное преимущество – горячий источник. Саян поднял небольшой лючок-крышку недалеко от входа в пещеру. В лицо тут же ударил тёплый пар с чуть заметным кисловатым запахом.

Горячая вода поднимается из земных глубин и небольшим ключиком пробивается через трещину в самом дальнем конце жилой пещеры. В своё время, несколько тысяч лет назад, пришлось изрядно потрудиться, чтобы упрятать исходящий паром ручей под каменный пол. Зато теперь в его распоряжении бесплатное отопление и горячая вода для хозяйственных нужд. Даже в самые лютые морозы, когда за старой деревянной дверью воет метель, а на площадке перед входом в пещеру громоздятся большие сугробы, для обогрева и приготовления еды вполне хватает небольшого и очень экономного очага.

Маленьким кожаным ведром Саян зачерпнул горячей воды. Пучок травы и зола отлично оттирают жир со стенок миски. А ведь где-то во внешнем мире, Саян последний раз ополоснул глиняную миску, существует самое настоящее мыло… Такое душистое, красивое, с аппетитной пеной… Не-е-е… Пора, пора, давно пора отправляться в путь дорогу.

Деревянная ложка едва не улетела на пол, Саян в последний момент успел прижать её ладонью к деревянному столу, такому же древнему и серому, как и входная дверь. Да и всё в этой пещере, начиная от письменного стола из большого камня, очага, над которым висит тёмно-красный котелок, и до этой самой ложки, древнее и серое.

Давно это началось. Очень, очень давно.

Около шести тысяч лет тому назад Великий Создатель послал Саяна, а так же двух его бессмертных друзей Ягиса и Ансива, на эту планету. Первые пять сотен лет Саян правил Вилурой, самым первым государством людей на Миреме, которое сам же и создал. А потом яд власти, вседозволенность и всеобщее обожание, доконали его. После очередной нелепой смерти на охоте Саян так и не вернулся на каменный трон всесильного владыки, а ушёл вслед за друзьями в Большой мир. С тех пор он живёт под маской простого смертного, меняя век от века, от жизни к жизни, имена, судьбы, народы, страны.

Почти сразу сложился большой цикл: великая цель под личиной простого смертного, великая месть менгам и отсидка в «Там, где живёт вечность», в глухой горной долине почти святым отшельником.

За сотню лет, примерно столько длится очередная жизнь и великая месть, общество людей надоедает до колик в животе. Пусть Саян бессмертен, однако многие простые радости простых смертных ему недоступны. Самое печальное Великий Создатель одарил его мужской силой, но так и не дал возможности иметь детей. Бессмертному наследник не нужен.

Отшельничество глубоко в горах позволяет прийти в себя, избавиться от груза прошлого. Каждый раз Саян пишет обширные и весьма подробные мемуары о прошедшей жизни. На бумагу выплёскивается весь негатив, все эмоции и переживания, что накопились за годы жизни среди простых смертных. Отсутствие элементарных удобств и радостей, нормального туалета со стульчаком, бани, жаренных индеек и обычного ржаного хлеба возвращают вкус к жизни. Обычно хватает двадцати с небольшим лет, реже требуется тридцать и больше. В самый первый раз, больше пяти тысяч лет тому назад, Саян прожил в «Там, где живёт вечность» 42 года, но это рекорд, который так и остался непобитым.

Аскетический образ жизни, здоровое питание и физические нагрузки омолаживают его. Вот и сейчас, Саян улыбнулся собственному отражению в кожаном ведёрке с тёплой водой, на вид ему снова 15 – 16 лет. Лет десять назад сошёл ужасный шрам, который пересекал правую щёку, вновь выросли передние зубы. За двадцать лет самоизоляции отрастают потерянные пальцы и уши, выбитые глаза, исчезает хромота и даже наколки во всю спину.

Прошлой осенью, когда Саян охотился на уток и удил рыбу на озере, в груди вдруг засвербело и заныло жгучее желание вернуться в Большой мир, вновь одеть кожаные сапоги вместо драных самодельных сандалий, и напиться вдрызг ароматного чёрного пива в трактире «Упитанный заяц» в Тивнице, в столице Марнейской империи. До чёртиков, до изжоги, надоело каждое лето готовиться к долгой зиме и каждую долгую зиму безвылазно сидеть в тёплой уютной пещере и писать, писать мемуары, без конца и края вспоминая прожитую жизнь. Но! Ясно и другое: уходить в Большой мир можно и нужно весной, когда в горах растает снег и откроются перевалы. Соваться под осенние дожди, раскисшие тропинки и холодные ночи смерти подобно.

Последние полгода, осень, зиму и начало весны, Саян прожил как на иголках. И вот теперь, с первым по настоящему тёплым весенним днём, действительно настала пора собирать старый вещмешок, закупоривать пещеру и уходить в такой большой и прекрасный внешний мир. Только, Саян хлопнул на место лючок-крышку, до сих пор так и не решил очень важный вопрос – куда идти? Чему и кому посвятить очередную жизнь?

Маленький очаг в глубине пещеры почти догорел. Красные продолговатые угольки покрылись серым пеплом и едва тлеют. Саян бросил в очаг маленькую охапку веток и толстых щепок. Тонкие языки пламени тут же высветили на стене самодельную карту Мирема. Грубую и приблизительную, однако для тяжёлых раздумий в самый раз.

Саян присел на трёхногую табуретку, облезлая ножка противно скрипнула по каменной плитке. Левый неровный круг изображает западное полушарие Мирема. Выше экватора, словно большая клякса, нарисован материк Науран, самый большой на планете. Синяя трещина внутреннего моря Дебар почти делит его на две части. Вдоль восточного берега материка тянется исполинский Становый хребет, где и находится долина «Там, где живёт вечность». Север и центральную часть правой половины Наурана занимает Марнея, Марнейская империя, законная наследница Вилуры.

По другую сторону экватора, на другой стороне тёплого Южного океана, расположился гораздо более скромный материк Чалос. От его восточного берега море Окмара отделяет большой Тассунарский архипелаг. Саян недовольно засопел, от злости и негодования пальцы сами по себе сжались в кулаки. Западную и центральную часть Чалоса заселили менги, не просто заклятые, а личные враги. Лишь в восточной части материка находятся Рюкун, Гунсар и ещё несколько мелких государств людей.

С правым кругом, с восточным полушарием Мирема, связано не так много воспоминаний. Два материка, Ларж на севере и Колбан на юге, больше пяти тысяч лет оставались нетронутыми цивилизацией. В 5389 году Саян сам на каравеллах «Антариас» и «Гонгуры» открыл их. За четыре сотни лет люди заселили Ларж и северную часть Колбана. А вот центр и юг Колбана успели занять менги, чтобы им всем пусто было.

Саян отвёл глаза от самодельной карты. В этом и проблема: пока цивилизация тихо развивалась вдоль реки Акфар и на берегах моря Дебар особых проблем с выбором жизненного пути не было. Зато теперь, Саян тихо вздохнул, каждый раз перед ним раскрывается огромный веер возможностей.

Последние столетия его буквально терзает и мучает выбор, где же провести очередную жизнь. И каждый раз Саян затягивает решение проблемы буквально до самого последнего дня, как и на этот раз. Пора, пора, давно пора покинуть «Там, где живёт вечность» и отправиться в Большой мир. Только куда?

Может, посвятить очередную жизнь Марнее? Взгляд сам нашёл на карте материк Науран и синюю полоску в его правой части – великую реку Акфар. Хороший вариант. Можно стать чиновником и подняться по карьерной лестнице вплоть до первого советника императора. Только, только, Саян опять печально вздохнул, в предыдущей жизни он и так сыграл ключевую роль в подавлении бунта в Турмане, в главной колонии Марнеи на материке Ларж. Газеты всего мира разнесли весть о нём по всей планете. Ладно бы только весть. Каждая мало-мальски значимая газетёнка сочла за честь напечатать его портрет на главной странице. Изображать двойника и упорно отнекиваться от мнимого родства с самим собой? Ну уж нет! Марнея отпадает.

По этой же причине отпадает материк Ларж. Да-а-а… Саян усмехнулся. Ну и навёл же он там шороху. Далеко не все турманцы согласились с колониальной зависимостью от Марнеи. Пусть с тех пор прошло почти 50 лет, однако не стоит недооценивать народную память. Кто, кто, а упёртые бойцы за независимость уж точно не поверят в его мнимое родство с Саяном Костом, душителем свободы и врагом прогресса.

Или… Саян вновь поднял глаза на самодельную карту Мирема. Северо-восточная часть материка Чалос, где находится Рюкун, самое развитое и самое древнее государство людей на этом материке. Оно же, Саян улыбнулся, самая настоящая цитадель против менгов, заклятых и личных врагов.

Отличный вариант! Саян резво вскочил на ноги. Если заняться Рюкуном вплотную, развить промышленность, торговлю, то он станет ещё более отличным противовесом Дормане, самому развитому государству менгов на западной оконечности материка Чалос.

В последние годы Дормана набирает обороты. Торговые суда дорманцев всё чаще и чаще заходят во многие порты мира. Их не раз видели в Вардин, столице Фатрии, в Дулгане, столице Гилкании, в Амитале, в крупном марнейском порту на берегу моря Дебар. Хуже того! В Сунгаре, в другом крупном порту на восточном берегу материка Науран, Саян сам видел, как пузатый менг-купец с золотистой кожей и четырьмя пальцами на каждой руке сходил с великолепной новенькой, как будто только что со стапеля, каравеллы. Такой важный и упитанный. Так бы и дал в морду! Вон аж до куда добрались, заразы.

Саян дотронулся кончиками пальцев до северо-восточного края материка Чалос. Поверить в собственную удачу, а решение давней проблемы иначе и не назовёшь, так боязно. А вдруг опять передумаешь? Хотя… Решение более чем актуальное. Что-то давно Рюкун не проявляет признаков прогресса. Если в Фатрии во всю бушует промышленная революция, пар и паровой двигатель уверенно теснят лошадей и водяные мельницы, то в Рюкуне до сих пор блаженная тишина. Не исключено, что там до сих пор развитой феодализм, крепостные крестьяне, ремесленники, родовая аристократия и, упаси господи, натуральное хозяйство.

Решено! Саян стукнул кулаком по грубой карте, очередную жизнь он посвятит Рюкуну, государству людей на матерке Чалос. Из него получится великолепный противовес менгам. Чего уж греха таить – для прогресса человечества у Саяна есть горячо любимая Марнея.

Словно гора с плеч. Саян до хруста в позвоночнике потянулся всем телом и расправил плечи. Коль решение принято, значить вперёд и только вперёд! Нужно будет выбраться из гор, сплавиться по реке Акфар через всю Марнею до Амитала на берегу моря Дебар. А дальше на попутном торговом судне можно будет легко и без проблем добраться до Тургала, столицы Рюкуна. А по дороге, Саян провёл пальцем по гряде островов между Наураном и Чалосом, можно будет заглянуть на Сонпан, самый большой остров Ролозкого архипелага.

Душа жаждет решительных действий. Саян энергично тряхнул руками. Кровь бурлит, щёки горят. Так и подмывает с радостными воплями рвануть прочь из уютной пещеры, прочь из горной долины! Но нельзя. Саян, сжав кулаки, крякнул с досады. Прежде нужно спрятать все ценные вещи и собрать в дорогу вещмешок с припасами. Закупорить камнями и дёрном вход в пещеру – еще та работёнка. Да, Саян наклонил голову, ещё сандалии новые сделать. Эти почти развалились. Выделанная кожа пошла слоями и трещинами. Такая обувка не выдержит недельного перехода по горам. Как ни крути, Саян печально вздохнул, дня на два-три, а то и на целую неделю, придётся задержаться.

Саян вышел из пещеры на свежий воздух. Лёгкий ветерок со дна долины приятно остужает лицо и треплет волосы. Зазубренная тень от склона уже отползла от берега озера. Думать о будущем нужно всегда, Саян остановился на краю площадки перед пещерой, только так можно избавиться от страха перед ним.

Мирем находится на пороге грандиозных событий. Паровые двигатели, мануфактуры, поезда – это и многое другое уже есть во Фатрии и Гилкании, в наиболее развитых странах на севере материка Науран. Стирия, некогда колония Фатрии на материке Ларж, изо всех сил тянется за бывшей метрополией. Жалко Марнея, как обычно, отстаёт. Впрочем, не на столько, чтобы снова браться за неё.

Если вспомнить историю старушки Земли, то до безумного века, века мировых войн и грандиозных схваток за власть над миром, века глобальной экономики и мировых финансовых кризисов, рукой подать. Как знать, может ещё нескоро доведётся вновь вернуться в тишину и покой «Там, где живёт вечность». Кажется, или нет? Саян протёр кулаками глаза. Живописная горная долина с голубым пятном-озером на дне вновь заиграла яркими красками.

Глава 2. Новости Большого мира

– Утус, ваш заказ.

Половой, молодой парень в белой рубашке в непременном фартуке из-под которого выглядывают чёрные штаны, принялся ловко выкладывать на стол заказ. Упитанная жаренная индейка на большом глиняном блюде. Золотистая кожица блестит от жира и масла. Вокруг тушки в живописном порядке разложены большие ярко-жёлтые клубни отварного картофеля.

Саян потянул носом. О-о-о… Божественно! Руки затряслись от желания придвинуть к себе глиняную тарелку и… Ложной! Ложкой! Ложкой!

Последними на столе появились литровая бутыль молока с широким горлышком, стеклянная кружка и ржаной хлеб на маленькой плоской тарелочке. Четвертинка ржаного каравая порезана тонкими ломтиками.

– Приятного аппетита, уважаемый, – половой угодливо поклонился.

– Благодарю вас, – в ответ торопливо буркнул Саян.

К чёрту этикет. Саян выдернул стальную ложку из белоснежной салфетки. Да-а-а.. Столовый прибор начищен до блеска. Паршивенькие трактирчики и замызганные харчевни ни что по сравнению с губернским «Приютом странника». Ребром ложки, словно мечом, Саян разрубил самый большой картофельный клубень. Из мягкой сердцевины вырвалось крошечное облачко пара.

Обычный трактир на первом этаже обычной гостинцы кажется храмом еды. Хотя, если разобраться, заведение средней руки. За соседними столиками чинно обедают может быть и вполне уважаемые жители Юдвины, административного центра Юдвинской губернии, только они точно не самые богатые горожане. Да и ладно. Саян подцепил начищенной ложкой половинку картофельного клубня.

Жаренная индейка – самое настоящее чудо на растительном масле. На развёрнутую салфетку Саян бросил обглоданную косточку и тут же оторвал от тушки правое крылышко. Сочное мясо тает во рту, лучок и петрушка придают индейке дополнительный аромат. Саян отломил маленький кусочек ржаного хлеба. Хлеба! Господи, как же не хватало этого простого ржаного хлеба в горном убежище «Там, где живёт вечность».

Семь дней узкими горными тропами Саян добирался до села Верхний Волачар, что находится в маленькой горной долине на Сидепском перевале. Ещё девять дней ушло на дорогу до столицы Юдвинской губернии.

Юдвина – небольшой старинный можно даже сказать древний город. Первое поселение на месте слияния рек Аксор и Харужа возникло больше пяти тысяч лет назад, с тех самых пор, как возник торговый путь из Великоросской равнины по Сидепскому перевалу через Становый хребет на побережье Бескрайного океана.

Город возник как перевалочный пункт. Аксор лишь до места слияния с Харужой судоходен. Выше по течению начинаются многочисленные пороги и перекаты предгорья Станового хребта. Какое тут судоходство.

Во время долгого пути из «Там, где живёт вечность» до Юдвины Саян прошёл и проехал много деревень, несколько более крупных сёл и пару тихих городков. Но только здесь, в губернском городе, наконец чувствуется цивилизация, начинается Большой мир.

Из убежища в горах Саян прихватил небольшой кошелёк с деньгами. Не то, чтобы много, да много и не унести, однако вполне достаточно для комфортного путешествия в качестве пассажира в почтовой карете или на речном судне. Но лучше экономить. Путь до Рюкуна неблизкий, на другой конец света, через два моря и океан.

Ещё в Верхнем Волачаре Саян избавился от древних обносок, штаны и куртка из козьих шкур благополучно улетели в огонь. У деревенского лавочника удалось купить приличные сапоги, штаны, рубашку и почти новый красный кафтан с большими карманами. И лишь в Юдвине в магазине готового платья Саян наконец-то облачился в новенький короткий сюртук тёмно-синего цвета, брюки и ботинки. Может быть и лишняя трата, но, чёрт побери, насколько же приятно ступать по деревянному тротуару не в самодельных сандалиях, не в тяжёлых сапогах, а в лёгких почти невесомых ботинках.

Сюртук обладает ещё одним очень важным достоинством – под него удобно прятать «Последний аргумент», набор боевых ножей и сюрикэнов. В жизни далеко не все дела и проблемы можно решить силой. К сожалению, хватает людей, которые понимают только грубую силу.

Церемониал возвращения в Большой мир давно отработан. Вторым пунктом после магазина готового платья следует цивилизованная еда желательно с хорошим обслуживанием. Целых полчаса Саян кружил по Юдвине в поисках приличного заведения. Выбор пал на «Приют странника» не только потому, что запахи жаренной индейки разлетелись по всей Податной улице. Гораздо важнее другое – через двойные двери с большими стеклянными окнами, в углу возле вешалок, Саян заметил деревянную стойку с газетами.

Третьим пунктом после приличной одежды и сытного обеда идут новости Большого мира. Саян, не раздумывая больше, толкнул большую дверь в «Приют странника». Двадцать три года – более чем приличный срок. За это время в Большом мире могло произойти всё, что угодно, начиная со смены правящей династии Марнейской империи и до падения крупного метеорита в джунглях Нарвуны, самого развитого государства менгов на материке Чалос. Быть в курсе текущий событий полезно для здоровья. Ни раз и ни два бывало, что уже после знакомства с новостями из Большого мира приходилось менять великую цель очередной жизни.

Полезную услугу владелец «Приюта странника» перенял из Гилкании. Газеты и журналы он покупает не только для себя, но и для посетителей трактира. Достаточно заказать хотя бы стакан чаю с булочкой, чтобы получить право взять газету и прочитать её совершенно бесплатно. Чем посетители «Приюта странника» охотно пользуются. На случай, чтобы по рассеянности или специально газеты не унесли, каждая из них закреплена на манер флага на толстой палке.

Упитанная индейка успокоилась на дне желудка, на белой салфетке осталась лишь горстка обглоданных косточек. Картофель съеден. Остатки молока Саян вылил в стеклянную кружку. На сытый желудок тянет почитать. Ещё при входе в заведение Саян приметил на стойке «Ведомости», столичную газету, которая обычно печатает статьи на общественно-политические темы и международные новости. Последнее самое важное.

«Ведомости» выходят в Тивнице, однако газета широко расходится по всей Марнее и за её пределами. Губернские газеты и журналы часто перепечатывают её статьи. Но, как назло, свежий выпуск «Ведомостей» прямо из-под носа увёл интеллигентного вида мужчина лет сорока – сорока пяти. Бородка клинышком, среди чёрных волосков то и дело попадаются седые прядки. Тёмный сюртук сшит точно по фигуре. На левой груди блестит цепочка карманных часов.

Посетитель «Приюта странника», возможно местный учитель, неторопливо перелистывает «Ведомости». Перед ним на столе чашка кофе и пирожное в маленькой тарелочке. Придётся ждать, Саян отхлебнул из кружки прохладного молока. На стойке у вешалки остались «Новости Юдвины» и ещё пара местных газет. Там же висит «Деловой вестник», ещё одна общегосударственная газета, только она публикует в первую очередь биржевые сводки, обзоры рынков и коммерческие предложения для крупных оптовиков.

Минута за минутой Саян медленно и терпеливо тянет молоко. Наконец посетитель повесил «Ведомости» обратно на стойку. Пора! Саян тут же сорвался с места. Повезло. Буквально на пару шагов удалось опередить другого любителя бесплатного чтения. Старичок с густыми седыми бакенбардами в зелёном далеко неновом вицмундире мелкого чиновника недовольно засопел, но ругаться не стал и молча сел обратно за свой стол с початой чашкой чая и надкушенным бубликом.

Вообще-то старость надо уважать, Саян вернулся за столик и, подняв руку, щёлкнул пальцами, но только не в этот раз. Посетитель с седыми бакенбардами наверняка давно на заслуженном отдыхе, подождёт часок другой.

– Чего изволите? – возле столика тут же возник половой, на лице угодливая мина и страстное желание услужить дорогому посетителю.

– Счёт, пожалуйста, – Саян развернул газету.

Раз за обед уплачено, то он имеет полное право прочитать «Ведомости» совершенно бесплатно. Половой сунул в карман штанов пятнадцать совиртов чаевых и тут же испарился.

«Ведомости» – одна из старейших газет. В меру консервативный официальный орган правительства. Саян разложил газету на столе. Оформление за двадцать три года ничуть не изменилось. А вот качество бумаги, Саян пощупал край газетного листа, стало заметно лучше. Да и шрифт больше не осыпается в местах сгиба. Прогресс.

Саян быстро пробежал глазами крупные заголовки – ничего интересного, сплошная текучка. На прошлой неделе в Тивнице прошли какие-то там великосветские приёмы. Император Айнар 7, да не покинут глупые волосы его умную голову, вновь блистал безукоризненным мундиром и манерами. Так… Какого-то там министра отправили в отставку, а, может, выперли. Чёрт с ним. В Сунгаре, самом крупном городе-порте на берегу Бескрайнего океана, спустили на воду новый линейный корабль. Приятно, когда родная Марнея становится сильнее, только это не то. Ага! Раздел международных новостей. Это гораздо интересней. На третей странице броский заголовок: «Софран наконец-то освобождён от мятежников».

Софран, Саян скосил глаза в сторону, это на материке Ларж на берегу Янтарного океана, один из крупнейших городов Стирии. Морской порт, рядом с городом огромные хлопковые плантации, развитая торговля. Саян углубился в чтение.

Вот это да! Саян тряхнул «Ведомости», газетные страницы едва не треснули. В Стирии бушует самая настоящая война. Причём доблестные стирийцы противостоят не внешнему врагу, а внутреннему. Так… Саян расправил страницы. Очень интересно. Стирийцы-люди вот уже не первый год воюют со стирийцами-менгами.

В южных штатах Стирии процветает самое настоящее рабство. На хлопковых плантациях, которыми так гордится юг страны, трудится огромное количество рабов. Причём владельцами плантаций выступают исключительно люди, а рабами на них – менги, так похожие на людей, но всё равно не люди.

Так было и двадцать три года тому назад, когда Саян ещё только направлялся в глубину Станового хребта в «Там, где живёт вечность». А в настоящее время менги подняли бунт. Даже хуже – самое настоящее восстание. Нужно отдать должное вчерашним рабам – они добились впечатляющих успехов, если даже «Ведомости» называют происходящее войной, а не подавлением бунта. Да и как же назвать иначе, если на юге Стирии менги создали ни много, ни мало, а самое настоящее государство Янгор. Охренеть! Саян глухо стукнул кулаком по столу.

Древний враг опять поднял голову. Неужели на этот раз у них получится? Саян поправил газетные листы. К сожалению, статья лишь сообщает о битве за Софран. Правительственные войска, читай – люди, разгромили армию менгов в полевом сражении перед городом. После, не смотря на отчаянное сопротивление бывших рабов, сумели их выбить из самого Софрана. Только непонятно, когда началась война, как долго она идёт и с каким успехом? Статья подразумевает, что читатели и так в курсе событий. Только ни один читатель не провёл в строгой изоляции двадцать три года. Что делать?

Саян поднял голову. Посетитель, который до этого читал «Ведомости», собирается уходить. Вот уже половой в угодливом поклоне отошёл от его стола. Саян вновь сорвался с места.

– Добрый день, уважаемый, – Саян остановился возле интеллигентного вида мужчины.

– Добрый день, тус. Чем могу служить?

Мужчина уже убрал во внутренний карман бумажник и хотел было подняться из-за стола. Появление незнакомца его не обрадовало.

– Прошу прошения за беспокойство, – Саян вежливо склонил голову. – Я только сегодня утром добрался до Юдвины, дабы наняться матросом на какое-нибудь судно. Ну а так как я обучен грамоте, то не смог пройти мимо «Ведомостей» и вот этой статьи.

Саян разложил газету на столе перед незнакомцем.

– К стыду своему, я не имею ни малейшего понятия об этой войне, – Саян ткнул пальцем в статью. – Не могли бы вы, уважаемый, объяснить мне суть происходящих в Стирии событий. Смею предположить, вы регулярно читаете «Ведомости» и должны быть в курсе.

Немного витиеватая речь произвела на незнакомца хорошее впечатление. Он не выглядит рассерженным. Видать, интеллигентного вида мужчина ни как не ожидал от простого работяги столь изысканного слога. Саян вежливо, но без подобострастия, улыбнулся.

– Скажите, – незнакомец смерил Саяна оценивающим взглядом, – если вы небогатый юноша, то почему обедаете здесь, в «Приюте странника»? Любой трактир в порту был бы вам по карману.

– Шикую, утус, – тут же ответил Саян.

– Простите? – незнакомец нахмурился.

– Не так давно мне удалось заработать пару лишних виртов, – Саян охотно пустился в объяснение. – Только вместо того, чтобы спустить их на дешёвую выпивку и дурную закуску в каком-нибудь портовом кабаке, я решил хотя бы разок пообедать в солидном заведении как самый настоящий витус. Вот, – Саян одёрнул сюртук за лацканы, – даже костюмчик раздобыл по случаю. И, знаете, обед в этом солидном заведении того стоит.

Мне и раньше приходилось закусывать индейкой. Но здесь её так чудно зажарили, да ещё со специями и картошкой. Здесь даже ржаной хлеб пекут по-особому, более мягко и вкусно. И уж точно мне ни разу в жизни не приходилось давать на чай. Ну, разве что, получать. Иногда.

Саян смущённо улыбнулся, как ребёнок, которого застукали с надкусанной шоколадкой в руке.

– Как мне много раз говорил утус Монс, мой школьный учитель: «Прежде, чем к чему-то стремиться, попробуй это на вкус. Тогда будешь точно знать, хочешь его или нет. Если хочешь, тогда добьёшься его гораздо быстрей.

Последняя фраза вызвала на губах незнакомца улыбку. Наверно он сам из низов. Даже по фракам и сюртукам посетителей видно, что настоящие витусы в «Приюте странника» не обедают. Только откуда это знать бедному юноше, который пришёл в трактир средней руки шиковать.

– Хорошо. Разрешите представиться: Одий Вушич Висар, – незнакомец вежливо поклонился, – преподаватель истории и географии в Гимназии номер два.

Точно преподаватель – тем лучше. Саян поклонился в ответ:

– Саян Яргич Ингал, из деревни Верхний Воланчор. Можно просто Саян.

– Это…, – утус Висар задумчиво наморщил лоб, – на Сидепском перевале?

– Да, уважаемый.

– Прошу вас, – утус Висар показал на свободный стул возле своего столика, – присаживайтесь.

Саян, гремя от смущения стулом, присел на предложенное место.

– Простите, – рядом со столом появился старичок в зелёном вицмундире, – если вы уже прочитали, то, разрешите, я возьму.

– Конечно, конечно, уважаемый, – Саян торопливо сложил «Ведомости».

Ворчливый старичок тут же подхватил газету и отвалил. В последний момент Саян едва успел увернуться от набалдашника толстой палки, к которой приделаны «Ведомости».

– Итак, тус Ингал, – утус Висар расправил плечи, – как именно вы желаете услышать моё объяснение? Коротко, или со всеми подробностями?

– Если можно, – Саян на секунду призадумался, – то со всеми подробностями. Конечно, уважаемый, если у вас будет на то время.

Утус Висар вытащил из кармана круглые часы. Крошечные часовые стрелки рельефно выделяются на белоснежном фарфоровом циферблате.

– Коль вы не только любопытны, но и хорошо воспитаны, – утус Висар с щелчком захлопнул часы, – так и быть, время будет.

Словно на уроке, Саян выпрямил спину и сложил руки перед собой. Пусть утус Висар рассказывает как можно подробней. Слушать не трудно, заодно можно будет узнать что-нибудь новенькое.

Утус Висар рассеянно глянул по сторонам и через плечо. Наверно для полноты ощущений учителю истории и географии не хватает школьной доски с большой географической картой и длинной указки с отполированной ручкой. Хорошо поставленным голосом, чтобы даже ученики на задней парте отлично его слышали, утус Висар заговорил:

– Надеюсь, вы знаете, что ещё в первой половине 54-го века переселенцы из Фатрии, это государство на западном побережье нашего материка Науран, начали заселять материк Ларж?

– Да, утус, – Саян кивнул.

– Отлично. А вот что вы наверняка не знаете, так это то, что у переселенцев буквально с первых же дней на новой родине возникла большая нужда в рабочих руках. На юге современной Стирии ещё в те далёкие времена начали разводить хлопок в больших количествах. Мануфактуры Стирии требовали всё больше и больше хлопка-сырца. А ведь тогда ещё нужно было очистить будущее поле от леса, выкорчевать пни и вспахать землю. Естественно, богатые владельцы плантаций пытались принудить бедных к тяжёлой физической работе, только ничего у них довольно долго не получалось.

Во Фатрии до сих пор полно бедных людей. В 54-ом веке их было ещё больше. Доведённые до отчаянья бедняки охотно вербовались на работу на хлопковых плантациях по ту сторону Янтарного океана. Но! – глаза утуса Висара весело заблестели. – Едва работники достигали вожделенных берегов, как почти сразу уходили, а, точнее, буквально убегали от работодателей.

– Это почему же? – Саян поднял руку. – Неужели ни десятские, ни сотские их изловить не могли?

От такой наивности утус Висар едва не расхохотался. Дабы скрыть неловкий смех, преподаватель гимназии прикрыл рот ладошкой и раскашлялся.

– Ларж, – утус Висар наконец прокашлялся, – до сих пор до конца не заселён. А в те времена он был почти пуст. Зачем, спрашивается, бедняку из Фатрии гнуть спину на чужой хлопковой плантации, если он может очистить от леса и возделать свой собственный клочок земли. Власть закона и полиции не распространялась на едва тронутые цивилизацией территории.

– А-а-а! – сообразил Саян. – Это как у нас Вижан в горы убежал. Утус Павут, наш сотский, его даже искать не стал.

– Верно, – утус Висар улыбнулся. – Так вот. Со временем владельцы хлопковых плантаций нашли выход – менги.

На севере материка Чалос находится несколько государств менгов: Яргуна, Силкония и, особенно, Дормана. Правят ими деспотичные султаны и шахи. Никаких войн, никаких захватов и охотничьих экспедиций не потребовалось. Фатрийцы договорились с местными деспотами и начали скупать у них подданных. По началу осуждённых. После, когда султаны и шейхи вошли во вкус, всех подряд. Слышал о знаменитом Золотом треугольнике?

– Э-э-э, – Саян скосил глаза в сторону. – Да, слышал. Дед Риал сказывал о таком треугольнике. Там людей, то есть менгов, на ножи и вилки меняют.

– Если быть точнее, на промышленные товары, – поправил утус Висар. – Во Фатрии торговцы покупают ножи, вилки, гвозди, ткани, часы с кукушками, прочие промышленные товары и везут из на север материка Чалос. Государства менгов отсталые, там охотно эти самые промышленные товары покупают. Взамен торговцы берут менгов-рабов и везут их в Стирию.

В Стирии торговцы продают менгов-рабов на специальных невольничьих рынках. На вырученные деньги они закупают хлопок-сырец и возвращаются во Фатрию. Паровым мануфактурам требуется много сырья. Торговцы продают хлопок-сырец с большой выгодой.

С каждым новым витком по Золотому треугольнику торговцы зарабатывают всё больше и больше денег. Так на юге Стирии оказалось огромное количество менгов-рабов. Ты когда-нибудь видел менгов?

– Э-э-э, – протянул Саян, вопрос едва не застал его врасплох. – Нет, утус. Только слышал, что они шибко на людей похожи. Золотые…

– Золотистые, – поправил утус Висар.

– Да, золотистые, – согласился Саян. – И на руках не пять пальцев как положено, а всего четыре.

– Верно, – лицо утуса Висара светится от радости, будто Саян ответил на трудный вопрос на пять. – Люди и менги очень похожи, однако мы относимся к разным видам.

– Это как?

– Ну-у-у… – утус Висар глянул через окно на улицу, – как коровы и лошади. Вроде и те и другие на четырёх копытах, травой из одного корыта питаются, а всё равно разные. Мы и менги никогда не сможем слиться в один народ.

– А! Ну да, я слышал об этом: детей не бывает, – Саян смущённо улыбнулся.

– Похабник, – утус Висар шутя погрозил пальчиков. – Но да, действительно: детей не бывает.

По этой самой причине менгов-рабов заставляют работать самым беспощадным образом. Различные гуманисты и просветители ни раз и не два призывали покончить с рабством, с этим позором, пережитком прошлого. Но… – утус Висар взял эффектную драматическую паузу, – владельцев хлопковых плантаций интересует прибыль, только прибыль и ничего кроме прибыли.

Менги много, много раз поднимались на бунт. Только стирийцы топили эти выступления в крови. Недовольных забивали насмерть, вешали в назидание остальным, а взамен убитых покупали всё новых и новых рабов. Но так не могло продолжаться вечно.

В 5732 году, то есть три года тому назад, менги подняли не просто очередной бунт с лопатами и мотыгами, а самое настоящее восстание с ружьями и саблями. Всё то озлобление и ненависть, что копились долгие четыре сотни лет, разом выплеснулись наружу.

Как мы теперь точно знаем, восстание было хорошо подготовлено и организовано. Менги-рабы поднялись как один! – утус Висар рубанул воздух воображаемой шашкой. – В первый год люди и менги разделились. Первые в ужасе бежали на север, вторые, соответственно, на юг. Так на юге Стирии возник Янгор, самое настоящее государство менгов. Там даже министерство народного образования есть.

В Янгор вошли самые развитые сельскохозяйственные штаны Стирии. Естественно, сама Стирия не смирилась с таким поражение. Через год после начала восстания разразилась самая настоящая война, которая длится до сих пор.

Утус Висар умолк. Саян нахмурился. В душе бурлят гнев и недовольство. Государство менгов на юге материка Ларж – дело гораздо более серьёзное, чем казалось сначала. Менги в качестве рабов на хлопковых плантациях ещё куда ни шло, хотя тоже не дело. А вот собственное государство – это уже ни в какие ворота.

Может, пока не поздно, передумать? Посвятить очередную жизнь великой мести? Если утус Висар прав, то у Янгор есть все шансы на победу. Если рядовые людей, по-крупному счёту, сражаются за имущество и деньги владельцев плантаций, то рядовые менги за свободу и жизнь.

– Тус Ингал, что с вами? Неужели мой рассказ произвёл на вас столь сильное впечатление?

– А? Что? – Саян очнулся от размышлений. – Простите, вы что-то сказали?

– Я спросил, неужели вы такой впечатлительный? – с улыбкой повторил утус Висар.

– Скажите, уважаемый, – Саян пропустил вопрос утуса Висара мимо ушей, – как по-вашему, у менгов есть шансы на победу?

Утус Висар тяжело вздохнул, глубоко и печально. Так вздыхает врач у постели смертельно больного, которому осталось жить не больше недели. В едином выдохе соединились тоска и обречённость.

– Признаться, я симпатизирую менгам, – тихо произнёс утус Висар. – Никакие деньги не могут оправдать эксплуатацию человека человеком. Да, да, вы не ослышались: менги – то же люди, пусть у них золотистая кожа, а на руках на один палец меньше. Мне очень хотелось бы, чтобы менги Стирии обрели свободу. Ведь они так страдали, так долго ждали её. Но! – утус Висар нервно развёл руки в стороны. – Их справедливая война обречена на поражение.

Аж на сердце отлегло! Саян с трудом подавил радостный вопль.

– Утус Висар, если вы всей душой желаете менгам добра, то почему же вы так уверены в их поражении?

– Видите ли, тус, на юге Стирии растёт не только хлопок. А ещё великолепный виноград, кукуруза, рис, арахис и ещё множество других культур. Только почти вся промышленность осталась на севере Стирии под властью людей. С вилами и мотыгами против ружей и пушек много не навоюешь. Увы! Пули и порох не растут на деревьях.

Менги Янгора находятся в одиночестве. Пусть всё прогрессивное человечество Мирема публично выражает им поддержку, но ни одно государство, ни одно правительство не прислало им на помощь ни одного ружья, килограмма пороха или хотя бы старого гвоздя. Даже Дормана, самое развитое и богатое среди государств менгов, и та предпочла не портить дипломатические отношения ни со Стирией, ни тем более с Фатрией. Чего уж говорить о других государствах менгов. Деспотичные султаны и шейхи лишились обильного источника доходов. Если менги Стирии не сдадутся в плен, то их физически уничтожат. Увы!

Утус Висар вновь тяжело вздохнул. Учитель истории и географии несомненно считает себя прогрессивным человек. Только, к счастью, не он и не такие как он вершат историю.

– Приятно было с вами познакомиться, тус Ингал, – утус Висар поднялся из-за стола. – А теперь мне действительно пора идти. Дела. Всего вам наилучшего.

– Благодарю вас за столь обстоятельное и подробное объяснение, – Саян поднялся следом. – Всего вам наилучшего.

Утус Висар покинул «Приют странника». Входная дверь закрылась за его спиной с печальным скрипом. Саян в глубокой задумчивости машинально сел обратно за стол. Что же делать? С одной стороны…

– Будете заказывать? – рядом со столом возник половой.

– А? Что? – встрепенулся Саян. – Нет, простите. Я уже отобедал и расплатился. Всего вам хорошего.

– Приходите ещё, – половой льстиво улыбнулся.

На Податной улице во всю бушует весна. Саян расстегнул пуговицы на новеньком сюртуке. Лёгкий ветерок приятно омывает грудь и остужает разгорячённую спину. Деревья вдоль тротуаров оделись в плотную ярко-зелёную листву. На многочисленных газонах в полный рост поднялась ещё ни разу не кошенная трава. Через грохот телег, повозок и людской гомон пробивается щебетание воробьёв.

Время приостановить работу и как следует перекусить. Из распахнутых окон домов, приоткрытых дверей трактиров, чайных то и дело долетают запахи жаренного мяса, хлеба, лука, чеснока, свежего пива.

Весна! Саян глубоко вздохнул прохладный воздух. Сейчас бы скакать и радоваться жизни. Пригласить какую-нибудь красотку на свидание, на романтическую прогулку в парке или набережной.

Кстати, о набережной. На очередном перекрёстке Саян повернул в сторону речного порта. Что же делать? Не смотря на все его старания на протяжении почти шести тысяч лет менгам удалось заселить две трети материков Чалос и Колбан. Эх! Саян зло пнул капустную кочерыжку. Нужно было в своё время покончить с работорговлей в Стирии, считай, с эмиграцией менгов на материк Ларж. Ведь знал же, чем оно может закончиться и закончилось.

– Держи!!! Хватай!!!

Грохот и треск взрывной волной прокатились по узкой улочке. Саян вздрогнул от неожиданности. Что это было?

– Ты что, скотина, наделал?!!

– Так, витус, они сами упали!

Саян нервно рассмеялся. За раздумьями не заметил, как ноги сами принесли в речной порт Юдвины. Возле причала порушенный штабель пустых бочек. Мужчина лет пятидесяти с окладистой бородой в добротной шерстяной рубахе навыпуск на чём свет стоит ругает простого работягу в грязной холщовой рубахе и драных штанах.

– Смотри у меня! – мужик с бородой потряс перед носом работяги пудовым кулаком. – Вычту из заработка!

– Так, витус, в порядке же все. Ни одна бочка не треснула, – пугливо оправдывается работяга.

Саян пошёл дальше. Речной порт живёт обычной жизнью. У длинных причалов пришвартованы баржи и парусники. Вереницы грузчиков перетаскивают на суда и обратно на берег мешки, кули, кирпичи, брёвна и прочие грузы. Толстые доски настилов мелко трясутся под их тяжёлыми шагами.

Саян остановился на самом краю набережной. Внизу между каменной стеной причала и бортом деревянной баржи лениво плескается вода. Малюсенькие волны словно пытаются взобраться по массивному камню, но только бессильно откатываются назад в реку. А вот этого двадцать три года назад ещё не было.

Носком ботинка Саян поддел колотую щепку. Набережная и причалы обделаны камнем. Не иначе городские власти наконец-то поняли, за чей счёт пополняется казна Юдвины.

Причалы тянулся вдоль берега. На ту сторону Станового хребта к побережью Бескрайнего океана идёт огромное количество грузов. А это что такое? Саян от удивления вытянул шею. Из глубины порта над крышей пакгауза поднимается чёрный стол дыма.

Неужели пожар? Саян рассеянно глянул по сторонам. Мимо вразвалочку прошёл матрос. Рядом бородатые мужики в лаптях и полосатых штанах затаскивают на борт баржи струганные доски. Порт живёт обычной жизнью. Никто и не думают поднимать тревогу, хватать багры и вёдра.

Тем более странно, Саян повернулся в сторону дыма. Баржи и парусники, штабеля досок и бочек, крыши и стены пакгаузов – всё из дерева. Стоит тёплый сухой день. Не дай бог красный петух крылом взмахнёт. Да и город рядом. Это же столько делов будет. Однако порт упорно не обращает внимания на чёрный столб дыма. А это уже интересно, Саян прибавил шагу.

Из-за угла серого пакгауза открылось чудное зрелище. Саян замер от удивления. На каменном причале работает, пыхтит паром самая настоящая машина. Балка, крюк, чёрные от смолы канаты. В кабине молодой человек лет двадцати пяти с залихватскими усиками и задорно сдвинутой набок фуражке увлечённо дёргает рычаги.

Так, это же, Саян тихо захихикал, кран. Паровой кран. Из толстой короткой трубы в задней части кабины валит чёрный дым. Ещё четверть века назад довелось читать в научном журнале о паровых машинах из Фатрии. Там что-то крутили, вроде воду из шахт откачивали.

Ну, Саян подошёл ближе, точно из Фатрии. Его тут же обдало теплом, из-под кабины вырвалось облачко пара. На стальном боку парового крана эмблема: полукруглый котелок над символическим костром с тремя языками пламени, а сверху молоток. Над эмблемой надпись на фатрийском: «Экор. Паровые машины». Наверно та самая компания, что выпускает паровые краны.

Недалеко от крана на старом бочонке скучает старичок в коротком полушубке. То ли сторож, то ли смотритель порта, то ли просто любопытный зевака.

– Скажите, уважаемый, – Саян остановился возле старичка, – что это такое?

Старичок смерил Саяна презрительным взглядом, словно перед ним деревенский дурачок с наивным вопросом почему вода мокрая.

– Это фрийский кран на пару, понимаешь, – высокомерно протянул старичок. – Его витус Липадос из самой Фритии привёз, понимаешь. Вот до чего техника дошла, ни черта ты не понимаешь.

А действительно, Саян вновь уставился на пыхтящую машину, до чего техника дошла. Паровой кран за раз поднимает большую связку брёвен, плавно переносит её через борт баржи и аккуратно опускает через распахнутый люк прямо в трюм. Судя по коре, горный кедр – ценный товар в центральных и южных районах Марнеи. Молодой механик в кабине разом заменяет пару десятков дюжих грузчиков. Лишь двое помощников на пристани стропят толстыми канатами брёвна, да ещё двое в трюме баржи складирую их.

Для сравнения, дальше по причалу стоит ещё одна баржа. С борта на берег перекинут широкий помост. Привычная вереница грузчиков вытаскивает из трюма мешки и складывает их внутри распахнутого пакгауза. Бородатые мужики словно посыпаны мелом с ног до головы. Не иначе в мешках мука.

Радость и облегчение, словно тяжёлый куль с плеч долой. Саян улыбнулся. А, ведь, учитель гимназии прав: прошли те времена, когда победу или поражение в войне определял воинский дух армии. Теперь на первое место вышла промышленная мощь. Какими бы отчаянными и храбрыми не были бы вчерашние рабы, только с топорами и вилами им ни за что не выстоять против стирийцев с ружьями и пушками. Порох и пули на деревьях действительно не растут.

Чёрт с ней, со Стирией, Саян в сердцах махнул рукой. Сами справятся. Это даже к лучшему, если война с бывшими рабами затянется на десяток другой лет. Рюкун, будущий форпост против менгов на материке Чалос, гораздо важнее.

На душе сразу же стало легко и свободно, хоть песню затягивай. Саян широко улыбнулся. Решение принято, сомнения прочь.

– Скажите, уважаемый, – Саян вновь повернулся к важному старичку, – куда направляется эта баржа?

– Вестимо куда, понимаешь, – старичок недовольно затряс седой бородой. – В Тивницу, куда же ещё?

Тивница, Саян сощурился. Отличный вариант, как раз по пути.

– А не подскажите, где можно найти её капитана?

– Так вот же он, глаза разуй, понимаешь, – старичок кивнул в сторону баржи, – утус Рант на палубе стоит, погрузку бдит, понимаешь.

– Благодарю вас, – Саян вежливо поклонился.

С борта баржи на пристань вместо трапа переброшен грубо сколоченный настил. Толстые длинные гвозди не просто загнуты в сторону, а забаранины. Саян вступил на палубу баржи. Хорошие работники всегда нужны. Если удастся договориться с капитаном Рантом, то недели через две можно будет сойти на берег уже в Тивнице. Пусть путешествие не будет лёгким и комфортным, зато пропитание и кров за счёт владельца баржи.

Глава 3. Ролозкий архипелаг

– Саян! Ну ты же великолепный матрос! Сообразительный, исполнительный. Ну на хрен тебе на берег сходить? Ну что ты забыл в этой богом забытой Пасме? Давай, я лучше тебе жалованье чуток накину.

В голосе витуса Биота, капитана брига «Бородач», сквозит затаённая надежда. Даже не верится, будто капитан, огромный представительный мужик с обветренным лицом и короткими сильными руками, может кого-то о чём-то просить.

– Прошу прошения, витус, – Саян слегка поклонился, – но мне как раз очень нужно в эту богом забытую Пасму. Я нанялся к вам матросом не ради денег, хотя вы очень щедрый капитан, а ради возможности доплыть до Сонпана как можно дешевле. Ну и заработать, по возможности, – добавил Саян.

Вот если бы ваш великолепный «Бородач» направлялся бы несколько дальше, в Рюкун, то я с превеликим удовольствием остался бы под вашим началом. А так вы через пару дней повернёте обратно в Амиталу. А что я забыл дома?

– Ну да, – капитан брига печально отвёл глаза, – торговля, заказы, товары… Пропади они все пропадом! Мне бы так путешествовать по миру. Ну да ладно. Вот твой заработок.

Из потёртого кошелька на поясе витус Биот вытащил серебряный вирт. Почти новенький, монета не успела потемнеть от времени.

– Благодарствуйте, – Саян спрятал монетку во внутренний карман просторной рубашки с длинными рукавами. – С вашего позволения, я пошёл. Удачи вам в пути.

– Ну ты, это, возвращайся, если передумаешь. Предложение о прибавке в силе! – крикнул капитан во след.

Саян аккуратно закрыл за собой дверь в каюту капитана. Да-а-а… За тысячи лет он в совершенстве овладел ремеслом матроса. Ни раз и не два приходилось самому водить торговые суда и даже командовать боевыми кораблями. Однако по-настоящему, всей душой, Саян море так и не полюбил. Если только позволяют средства и обстоятельства, то он предпочитает путешествовать пассажиром.

На верхней палубе брига тропический зной и влага окутали словно сырое ватное одеяло. От тёмных досок под ногами дрожащими струйками поднимается тёплый воздух. Если приглядеться, то кажется, будто «Бородач» дрожит и растворяется в воздухе. Остров Сонпан, на восточном берегу которого раскинулась Пасма, находится в тропиках. Коренные жители понятия не имею, что такое снег и как он выглядит.

На палубе брига царит образцовый порядок: люки задраены, паруса убраны, возле грот-мачты лежит идеально свёрнутая бухта пенькового каната. Товар, куча бочек, мешков и ящиков, уже сгружен. Погрузка начнётся ближе к вечеру, либо на следующий день с раннего утра. Команда отпущена на берег. Только возле трапа страдает от жары и влаги Тагий, совсем молодой морячок. Льняная рубашка с длинными рукавами насквозь сырая от пота. Огромная соломенная шляпа с широкими полями почти касается плеч парня. В правой руке Тагий держит дамский веер. Со стороны молодой матрос выглядит как театральная пародия на самого себя, только жара юмора не понимает.

– Всё таки уходишь, – Тагий переложил сложенный веер в левую руку.

– Ага, – Саян потряс руку молодого моряка, ладонь тут же стала влажной от его пота.

– Ну ты, это, возвращайся, если что, – Тагий лениво обмахнулся веером.

Трап, несколько длинных толстых досок, вибрирует под ногами. Как же приятно вновь ступить на твёрдую землю. Влажный платком Саян смахнул со лба обильную испарину. Пасма далеко не забытая богом дыра, а самый большой торговый порт Ролозкого архипелага. Ежедневно на её пристанях швартуются десятки судов. «Бородач», величественный двухмачтовый бриг, примостился к одному из множества деревянных причалов, что отходят от каменной набережной в глубь залива Нанчан.

Позднее утро. Большой порт гудит множеством голосов, скрипом телег и тачек. То и дело прорезается раздражённая брань бригадиров и приказчиков. Вереницы грузчиков, тощих местных жителей в одних лишь набёдренных повязках, словно трудолюбивые муравьи снуют между судами и пакгаузами с распахнутыми настежь воротами.

– Куда? Пошла сторона! – раздался крик на ломанном марнейском.

Саян торопливо отшагнул в сторону. Мимо, с мешком кофейных зёрен на спине, прошагал грузчик. Кожа местного жителя потемнела от густого, тёмно-коричневого загара. Даже удивительно, что столь тощий мужичок играючи тащит на себе столь тяжёлый мешок и даже не потеет.

Центр города должен быть в той стороне, Саян на минутку остановился возле высокого штабеля дубовых бочек. До наступления полдня, самого жаркого времени суток, осталось меньше часа. Жизнь в порту постепенно замирает. Всё больше и больше людей, матросов и местных жителей, стремится выбраться в город в прохладу постоялых дворов, трактиров и тень парков.

Пасма крепко связана с морем и с колониальной торговлей. Центр города, его деловая и административная часть, находятся совсем рядом. Никуда не торопясь Саян вышел на Центральную набережную. Шум и суета порта остались за спиной.

Не так давно набережную облагородили. Тротуар покрыт ярко-красной керамической плиткой, а невысокие каменные перила огораживают песчаный пляж. Вечерами, когда спадает дневная жара, по Центральной набережной очень любит прогуливаться местная элита. Витусы в неуместных в тропиках фраках и сюртуках. Дамы в ни чуть не более прохладных платьях до самых пят.

На Губернаторской площади по правую руку возвышается Губернаторский дворец. Саян замер на краю тротуара в тени раскидистой пальмы. Просторное двухэтажное здание с белыми стенами и широкими окнами построено не так давно. На треугольной крыше красными рядами выделяется черепица. У входа, возле массивных дверей с начищенными до блеска ручками и петлями, стоит важный швейцар.

Саян, проходя мимо, невольно улыбнулся. У стража дверей на затылке из под красной фуражки выбиваются сырые тронутые сединой волосы, а на спине, на дорогой красной ткани, выделяется тёмный треугольник. Швейцар потеет, однако героически продолжает сохранять на лице важное и надменное выражение. Такой быстрее свалится на землю от теплового удара, нежели трусливо убежит и спрячется в теньке. Да-а-а, Саян напоследок оглянулся на стража дверей, в Пасме сильны марнейские порядки. Причём настолько, что местные витусы не делают ни малейших скидок на тропический климат.

Губернаторскую площадь окружают похожие на дворцы здания полиции, биржи и несколько магазинов. В тени широкого козырька возле витрины с шикарными дамскими платьями и шляпками героически потеет городовой. Впрочем, Саян подошёл ближе, на страже закона белая рубаха с длинными рукавами и шорты, быстрее коротко обрезанные штаны. На ногах вместо положенных по уставу сапог лёгкие сандалии. Городовой получает явно меньше швейцара возле Губернаторского дворца. Однако на его поясе, как и положено, висит большая шашка в чёрных ножнах.

Если бы не пальмы по краям тротуаров, босоногие аборигены по углам и жара, то Губернаторскую площадь можно было бы запросто принять за центр не слишком богатого и благополучного городка на севере Марнеи. На площади не осталось ни одно здания, памятника или хотя бы куска тротуара от местной самобытной архитектуры.

В 5692 году закончилась Вторая тропическая война. Марнея и Фатрия больше трёх лет оспаривали друг у друга право доминировать в восточной и северо-восточной частях Южного океана. Три года два флота двух великих держав топили друг друга, а солдаты двух великих империй проливали кровь за большие и малые острова Ролозкого архипелага. В конечном итоге противоборствующие стороны договорились и разделили сферы влияния. Фатрии отошла Аргуния, большая страна на южной оконечности материка Науран. Марнея прибрала к себе весь Ролозкий архипелаг.

С тех пор прошло почти пятьдесят лет, культурная зачистка зашла очень далеко. Почти полвека торговцы, плантаторы и военные заселяют острова. Естественно, в первую очередь переселенцы из Марнеи оседают на Сонпане, самом большом острове архипелага.

Поглядывая по сторонам, Саян пересёк Губернаторскую площадь и вышел на Морской проспект. Самая главная улица города уходит от берега в глубь острова. В самый жаркий час дня она практически пуста. Лишь изредка проскользнёт почти голый туземец или проедет телега с одуревшими от жары волами.

И здесь, на проспекте, дома целиком и полностью напоминают марнейские. Два-три этажа, изредка возвышаются четырёхэтажные. Белые стены, треугольные крыши, маленькие балкончики, фальшивые колонны под окнами и на углах. Хотя, Саян торопливо шагнул в тень под навес, жаркий тропический климат даёт о себе знать: над входами, над витринами многочисленных магазинов и питейных заведений натянуты широкие козырьки. Ветер едва, едва колышет полинялые на яркой Геполе полотнища.

И как только люди живут при такой одуряющей жаре? Саян торопливо перескакивает из под одного навеса в тень другого. Локти едва не шаркают о стены, двери и витрины. Пот ручьями бежит по лицу, спина под вещмешком насквозь сырая. Хорошо, что ещё на бриге догадался одень короткие до колен штаны и сандалии. Саян остановился под очередным навесом. Сейчас бы ещё шляпу с широкими полями или пробковый шлем.

Хорошо, что хватило ума убрать «Последний аргумент» в мешок. Иначе местные жители, а особенно местные стражи порядка, не поняли бы, зачем приезжий матрос напялил на себя целый арсенал смертоносных лезвий.

Некогда белый носовой платок потемнел от пыли и влаги. Саян сжал его в кулаке, между пальцами тут же потекли мутные солёные ручейки. Ну почему только не хватило ума остановиться в какой-нибудь портовой гостинице и там, за барной стойкой с бокалом прохладного пивка, не переждать самую жаркую часть дня. Саян в очередной раз вытер влажным платком лицо и шею. Ну вот, опять выжимай.

Чем дальше от Губернаторской площади, тем больше проступает туземная Пасма. Всё чаще и чаще попадаются высокие дома с гладкими стенами и плоскими крышами. На улицу выходят только плотно запертые двери. Как не сложно догадаться, внутри настоящего туземного дома обязательно находится небольшой дворик или даже садик. Окна комнат тоже выходят во внутрь. Местная архитектура не просто не похожа на марнейскую, в первую очередь она отлично приспособлена под тропический климат. Только редкий переселенец из Марнеи задумывается об этом. Люди, как и на родине, предпочитают строить привычные дома с треугольными крышами и окнами наружу. А зря.

Морской проспект влился в Княжескую площадь. Саян остановился на краю тротуара. Туземная Пасма окончательно вытеснила архитектуру колонизаторов. На противоположной стороне площади возвышается Княжеский дворец, маленькая, метров четыреста в ширину, крепость. Высокие стены обрамлены зубчатыми парапетами, по углам расставлены ещё более высокие круглые башни. Массивные створки ворот обиты железными листами, через изрядно загаженный ров с зелёной водой опущен мост.

В маленькой крепости до сих пор живёт князь, некогда в прошлом правитель острова Сонпан и большей части Ролозкого архипелага. Однако с приходом марнейцев, с их пороховыми пушками, ружьями и грозными линкорами, князь превратился в чисто формального правителя. Без соизволения губернатора, ставленника из Марнеи, не имеет права ни чихнуть, ни сходить до ветру. Саян двинулся в обход площади. Как и на Морском проспекте он стараясь как можно быстрей перескочить из тени в тень.

Вместе с властью князя в упадок пришёл его дворец. Некогда идеально белые стены находятся в ужасном состоянии. Повсюду выступают трещины и сколы. Местами штукатурка обвалилась большими кусками. Из рва несёт противной тухлятиной. Левая крайняя башня обвалилась, возле её основания валяются большие кубические камни. Однако нет и намёка на ремонт, никто даже не удосужился навести порядок. Левая створка ворот распахнута настежь. Ни одного стражника – проходи, кому не лень.

За Княжеским дворцом колониальная Пасма, относительно чистая и культурная, окончательно закончилась. Далее на запад тянутся грязные и скученные кварталы местных жителей, простых ремесленников, грузчиков и поденщиков. Недалеко от дворца возвышается широкое просторное здание с плоской крышей и несколькими широкими входами. Изнутри доносится гул голосов и приятные запахи хлеба, мяса, зелени. Саян нервно сглотнул. Это должно быть знаменитый Туземный рынок.

– Дарагой! Увжаемы! – у входа на рынок, возле широкой гранитной колонный, грязный нищий в лохмотьях протянул руку. – Падай! Хлеб! Жизнь!

Саян на ходу бросил в раскрытую ладонь с обломанными ногтями медный совирт.

– Здоровья! Дай Созатель! Увжаемый! – нищий льстиво оскалился обломками гнилых зубов.

В Пасме даже нищие умеют изъясняться на марнейском. Внутри Туземного рынка обступила долгожданная прохлада, Саян облегчённо вздохнул.

Сотни три или четыре лет тому назад, во время последнего расцвета Ролозкого княжества, местный правитель построил этот рынок. Как он тогда назывался никто уже и не помнит. Колонизаторы из Марнеи прозвали его Туземным. Грубо обработанный камень без узоров и цветных вставок поражает величием и размахом. Толстые квадратные колонны подпирают высокий потолок. В широких проходах сплошными цепочками тянутся торговые ряды с деревянными прилавками. Пол застал разнообразной каменной плиткой. Нужно отдать должное древним мастерам, Саян закрутил головой, без вентиляторов и ледников внутри, даже в разгар жаркого дня, относительно прохладно и свежо. Пусть не императорский дворец, но всё равно очень даже красиво.

– Дарагой! Булька кушать давай. Слядькая.

Слева льстиво улыбается торговец сладостями. Прилавок перед ним заставлен широкими тарелками с конфетами, леденцами и кусочками засахаренных фруктов.

– Ткань! Хараша! Дарага! Дешево бери! – с другой стороны надрывается торговец тканями.

На Туземном рынке торгуют и покупают местные жители. Со всех сторон то и дело долетают слова и фразы на ролозком языке. Однако торговцы с первого взгляда узнают в Саяне иностранца и тут же переходят на ломаный марнейский.

– Ножечка! Хараша! – торговец ножами перегнулся через прилавок и попытался ухватить Саяна за рукав. – Астра! Жалеть не будешь!

Саян сердито отдёрнул руку. Колонисты предпочитают отовариваться в магазинах и лавках в марнейской части Пасмы, а на Туземный рынок забредают либо от бедности, либо в поисках экзотики.

– Купи!

– Хараша!

– Дарагой!

Вряд ли даже ролозкий князь пользуется у местных такой популярность. Саян с ходу шлёпнул очередного нахального торговца по руке. Буквально каждый норовит схватить за рукав или за локоть, лишь бы только дорогой иностранец задержался возле его лавки.

Рынок гудит сотнями голосов и дразнит сотнями запахов. Чего, чего, а колониальной экзотики тут хватает. На маленьком свободном пяточке возле колонны прямо на каменных плитах сидит голый по пояс заклинатель змей. Мелодия длинной деревянной дудки едва пробивается через шум и гомон крытого рынка. Из низенького горшочка возле его ног высунулась самая настоящая кобра, капюшон раскрыт, чёрный раздвоенный язычок то и дело выскальзывает из прикрытой пасти. Покупатели пугливо обходят заклинателя стороной. Кобре нет никакого дела до людей. Медленно, пристально глядя на заклинателя, ядовитая змея покачивается в такт простенькой мелодии.

Саян бросил три медный совирта в глиняную чашку возе ног заклинателя. Подобное представление самое обычное и заурядное для Аргунии. Однако здесь, даже для самих ролозцев, «заколдованная» змея самая настоящая экзотика.

Саян притормозил возле колонны в самом центре Туземного рынка. Нужно передохнуть. От долгой ходьбы устали ноги и сбилось дыхание. Интересная закономерность, даже две. Во-первых, между собой туземцы разговаривают на ролозком. Логично. Но! Стоит им хоть что-нибудь не поделить, как тут же переходят на марнейский, причём в тех выражениях, которые не принято печать в солидных газетах и в книгах для детей. Во-вторых, и это уже вообще ни в какие ворота, местные жители изо всех сил, кто во что горазд, подражают марнейским колонистам.

Только самые бедные ролозцы одеты как ролозцы: на голове грязная чалма, чресла прикрыты либо очень короткими штанами, либо куском дрянной ткани. Простые работяги носят длинные рубахи, просторные штаны и сандалии на босу ногу. Ролозцы чуть более состоятельные напяливают на себя как можно больше вещей из гардероба марнейцев.

Продавцы за прилавками то и дело щеголяют в картузах или линялых фуражках. Некоторые натянули жилетки или кожаные ремни. Продавец древних пистолетов нацепил старый солдатский мундир с надраенными до блеска пуговицами. Чуть ли не на каждом галстуки, манишки. Женщины очень любят щеголять в старых перчатках с оторванными пальцами и рваными швами. Торговец свежими фруктами переплюнул всех. Ролозец не придумал ничего лучше, как надеть ношеный чёрный фрак с оторванным левым карманом и разнокалиберными пуговицами на груди. Ничуть не смущаясь клоунского наряда, торговец бойко размахивает связками бананов, зазывает покупателей на разные лады и свысока поглядывает на товарищей по прилавку.

– Нет! За десять булок два десять и ни совирта меньше!

Саян вздрогнул от неожиданности.

– Нет! Не скину! И так дёшево отдаю!

Среди «дарагой» и «увжаемый» чересчур правильное марнейское произношение резануло по ушам. Саян оглянулся. В противоположном ряду молодой продавец хлеба отчаянно торгуется с покупателем.

– Два давай! Два! – ролозец растопырил два пальца и едва не тычет ими в лицо торговца хлебом.

– Два десять! – продавец стукнул кулаком по прилавку.

Вокруг спорщиков поднялось лёгкое облачко белой пыли. Но местный не сдаётся, торг пошёл по новому кругу. А это уже интересно, Саян незаметно приблизился к прилавку.

Покупателю всё же пришлось выложить за десять ржаных булок два вирта и десять совиртов. Продавец остался твёрд, как скала на входе в залив Нанчан. В отличие от многих товарищей по прилавку, он одет как самый настоящий ролозец: белая чалма на голове, рубашка с длинными рукавами, пояс стягивает самый обычный кушак. На вид торговцу лет двадцать – двадцать два.

– Для местного жителя вы очень хорошо говорите на марнейском, – осторожно заметил Саян, едва покупатель отошёл в сторону.

– А я и есть марнеец, – продавец весело усмехнулся.

– Э-э-э, простите?

– Наряд местный? – молодой продавец ткнул себя пальцем в грудь.

– Да, – кивнул Саян.

– Так он гораздо практичней марнейских рубах, штанов и сюртуков, – пояснил молодой торговец. – От Геполы спасает, да и потеешь в нём гораздо меньше.

А это уже интересно! Саян уставился на молодого торговца, словно на экзотического попугайчика с длинными красными перьями. Урожденный марнеец торгует хлебом на Туземном рынке в наряде не слишком богатого ролозца – разве такое бывает?

– Хотите спросить, как я здесь оказался и что делаю? – с пониманием спросил молодой торговец.

– Сочту за честь. Только, для начала, давайте познакомимся.

– Исланд, – молодой торговец тут же протянул руку.

– Саян.

Рукопожатие у молодого торговца крепкое. Сразу чувствуется, что парню приходится не только стоять за прилавком, но и таскать коробы с хлебом и мукой.

– Вы не первый, кто с удивлением пялится на меня, – Исланд поправил на прилавке ряд ржаных булок. – Только история моя вполне обычная.

Пятнадцать лет назад мой отец убежал из Марнеи от беспросветной бедности сюда, на Сонпан. Мне тогда всего пять было. Как марнейцу, отцу дали участок земли недалеко от Пасмы, плуг, коня и пару местных для тяжёлой работы. Сейчас у нас большая ферма, сто четырнадцать гектар пахотной земли, лугов еще больше и пятьдесят семь коров.

– Неужели вы сами справляетесь со столь обширным хозяйством? – встрял Саян.

– Нет, конечно же, – Исланд усмехнулся. – На нас работают местные, человек двадцать, кажется. Отец ими командует. Вся тяжёлая и грязная работа на них. Мне если что и приходится таскать, так это мешки с мукой или короба с хлебом.

Саян слегка наклонился. За прилавком и в самом деле сложены большие плетёные корзины. Содержимое, наверняка хлеб, прикрыто большими кусками белой ткани.

– А почему вы именно здесь торгуете? – Саян вновь глянул на Исланда.

– Э-э-э! – молодой торговец многозначительно поднял указательный палец, – сразу видно, что вы не местный. Я продаю пшеничный и ржаной хлеб, – Исланд похлопал ржаную булку, – но пшеница и рожь здесь не растут. Жарко слишком.

Это в Марнее рожь еда бедняков. А здесь экзотика, чуть ли не деликатес только для богатых.

Саян призадумался. Действительно: покупатель, что только что приобрёл сразу десяток ржаных булок, на вид не самый бедный. В правом ухе, кажется, была золотая серёжка, а на левом указательном пальце вроде как кольцо сверкнуло. Не исключено, что то же из золота.

– Дела идут хорошо, грех жаловаться, – продолжил Исланд. – Ролозцы с удовольствием покупают ржаной и пшеничный хлеб. Естественно, кто может себе его позволить. Отец хочет целый магазин по ближе к Губернаторской площади открыть, только денег на престиж ещё не хватает.

В голову стрельнуло подозрение.

– Скажите, – Саян подался вперёд, – многие ли марнейцы владеют фермами и нанимают местных для тяжёлой работы?

– Да, почитай, – Исланд на секунду призадумался, – все. Вокруг Пасмы не осталось ни одной фермы, пруда, луга или леса, которым владел бы ролозец. Да и по всему острову, поди, тоже. Местные, почитай, на нас работают. Мало кто из них может похвастаться собственным клочком земли.

– Силой отбираете? – Саян нахмурился.

– Если бы! – молодой торговец махнул рукой. – Сами продают. Разоряются и продают. Вести хозяйство толком не умеют, за старину зубами держатся. На рынок ничего не возят, сами проедают. А налоги для всех одинаковые. Ну, правда, кто из Марнеи приехал, губернатор хорошо помогает. Там…, льготы разные, налоги первые пять лет платить не нужно. Кони и плуг, как отец сказывал, в первый год очень кстати пришлись.

– Понятно.

Чего и следовало ожидать. На острове Сонпан широко развита колониальная экономика. Ролозцы на положении рабов выращивают кофе, рис, кукурузу, сахарных тростник. Они же добывают мрамор и драгоценные камни в каменоломнях в глубине острова.

Колонизация и культурная зачистка Ролозкого архипелага зашли очень далеко. Ещё лет через пятьдесят местные жители окончательно забудут родной язык, растеряют культурное наследие предков и растворятся среди эмигрантов из Марнеи.

Подобное уже произошло с коренными жителями островов Лурман, Нуркан и Скунжи, что находятся на выходе из моря Дебар в Южный океан. 80 лет тому назад, в результате Первой тропической войны, Марнея захватила все три очень важных с геополитической точки зрения острова.

– Покупать что-нибудь будете? – молодой торговец вопросительно уставился на Саяна.

– Нет, благодарю, – встрепенулся Саян. – Я только сегодня утром сошёл с марнейского судна. Рожь и пшеница ещё не стали для меня экзотикой.

– Тогда всего вам хорошего, – Исланд вежливо поклонился.

– И вам того же, – Саян отошёл от прилавка.

Как и следовало ожидать, рассчитывать на Ролозкий архипелаг в качестве противовеса менгам на материке Колбан не имеет никакого смысла. Саян двинулся дальше вдоль прилавков Туземного рынка. Да и менги, которых нужно сдерживать, далеко от сюда. Но, всё же, приятно лишний раз убедиться в собственной правоте. А то, бывает, душу ещё долго терзают напрасные сомнения.

До конца дня Саян бродил по Туземному рынку между прилавков с крикливыми и бесцеремонными торговцами. И дело не в экзотических товарах, тропических фруктах, специях и шёлковых тканях. Нет. В небольшой чайхане Саян выпил пару кружек великолепного горячего чая и съел свежую кукурузную лепёшку с сыром. Так не хотелось покидать относительную прохладу крытого рынка и погружаться вновь в океан полуденного зноя. Лишь когда Гепола нависла над крышами домов, Саян вышел на улицу.

Той же дорогой, мимо Княжеского дворца по Морскому проспекту до Центральной набережной, Саян вернулся в порт. В двухэтажной гостинице со смешным названием «Селёдка с пивом» нашлась маленькая уютная комнатка с деревянной кроватью, умывальником и с москитной сеткой на узком окошке. С наступлением прохлады и темноты из влажных закутков, болотцев и канав поднимаются тучи москитов.

В Пасме вполне можно было бы задержаться на денёк другой. Вокруг города хватает примечательных мест и пляжей, где можно великолепно загореть и вдоволь накупаться в водах Бескрайнего океана. Только незачем. На следующее утро, едва перекусив рисом и пивом с селёдкой, Саян отправился в порт. Возле многочисленных причалов он без труда нашёл флейт «Имбирь», марнейское торговое судно, которое как раз направляется в Тургал, столицу государства Рюкун. Как и на бриге «Бородач», Саян легко нанялся матросом. Тем же вечером «Имбирь покинул Пасму и вышел в воды Бескрайнего океана.