Цемент иллюзий, или как разрушить стену

Переиздание одной из лучших книг о загадке Шекспира, когда-либо выходивших по-русски

Четыреста с лишним лет назад в Англии в свет вышла очень странная книга – поэтический сборник Роберта Честера «Жертва Любви». До сих пор обнаружено всего четыре экземпляра сборника; на одном из них стоит дата – 1601 год. Не существует никаких подтверждений, что эта книга когда-либо была в продаже; отсутствуют всякие упоминания о ней у современников. А между тем в ее создании участвовали известнейшие английские поэты того времени: Бен Джонсон, Джон Марстон, Джордж Чапмен. Более того, в честеровском сборнике впервые была напечатана загадочная шекспировская поэма о Голубе и Фениксе. Впрочем, название «The Phoenix and the Turtle» поэме было присвоено двумястами годами позже. У Честера она по совершенно необъяснимой причине напечатана и вовсе без заглавия. Не только поэма Шекспира, но и вся книга посвящена неким изумительным людям: Голубю и Феникс, исполненной редчайших, неслыханных достоинств творческой чете, чью раннюю трагическую кончину горько оплакивает Хор Поэтов, лучшие писатели эпохи… Под масками этих трагических героев проступают живые лица. Лица тех, кто был Шекспиром.

Удивительно, что едва только затрагиваются «великие имена», ученые, неученые – вообще читатели – сразу становятся необычайно тяжелы на подъем, пристрастны и непримиримы. Нетрудно понять, почему это происходит. Видимо, вокруг «великого имени» выстраивается такая стена привычных представлений, образов и мнений, век за веком растущая ввысь и вширь, что пробиться сквозь нее – очень нелегкая задача. В мире раз навсегда устоявшихся идей человек чувствует себя комфортно, как в хорошо знакомом помещении; но чуть оказывается, что стены непрочны и за ними – ветер, становится непереносимо страшно.

Стены же, выстроенные традицией и воображением, точнее, традиционным представлением о некоем авторе, эпохе или книге, порой оказываются насквозь бутафорскими (но это не значит, что их легко сломать, бутафория – иллюзия, а ни что так не прочно в этом мире, как иллюзии, химеры и мифы).

        Чем сакральнее имя, тем выше стена. Что уж тут говорить, если кто-то замахивается на «святая святых» – Уильяма Шекспира из Стратфорда, Великого Барда, величайшего драматурга всех времен и народов! Всем нам с детства знакома эта удивительная фигура титана Возрождения, который, будучи выходцем из простонародья, простым актером, на крыльях гения воспарил к вершинам поэтического Олимпа. Этот самородок, как то явствует из надписи на надгробном монументе, «умом был подобен Нестору, гением – Сократу, искусством – Марону…».

        Но мы и без этой надписи отлично знаем, каков Шекспир. Ему действительно «несть конца», по выражению Гете. Он поражает природной гениальностью, изумительным сочетанием эрудированности, поэтической глубины и отменной изысканности. А ведь речь идет о человеке, об образовании которого нет ни малейших свидетельств: закончил он хотя бы грамматическую городскую школу в Стратфорде? Мы не знаем. В списках же студентов университетов его имя не упоминается. Великого Барда – гениального английского простолюдина, сына перчаточника – часто сравнивают с другим гением из простых – Михайлой Ломоносовым, чье имя нам также известно с детских лет. Проблема, однако же, заключается в том, что про Ломоносова – в отличие от Шекспира из Стратфорда – мы прекрасно знаем, где, когда и как он учился и что закончил. Но вернемся к Шекспиру.

        Выше был изложен некий топик, который мы все вытверживаем назубок: Гений. Простолюдин. Актер. Поэт. Драматург. Гений. Круг замыкается. Основание стены заложено. А дальше уже кладется кирпич на кирпич.

        Книга И.М. Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире или Тайна великого феникса», впервые вышедшая в издательстве «Артист. Режиссер. Театр» в 1998 году и ныне переизданная, как раз и подводит подкоп под эту монолитную стену; причем самое интересное, что ее автор не ставил себе задачу «развенчать Шекспира», который чем-то ему не угодил. Гилилов, ученый секретарь Шекспировской комиссии при Российской академии наук, по собственным его словам, «начав когда-то изучать произведения Шекспира и его биографию… довольно скоро обнаружил (подобно многим людям…), что никакими усилиями не может их совместить воедино, «представить себе человека, о котором в этих биографиях шла речь, пишущим “Гамлета”, “Лира”, “Юлия Цезаря”, сонеты».

Пропасть, отделяющая поэта и драматурга от фигуры стратфордского жителя, предстала перед глазами автора во всей красе. И он подобно Марку Твену, Уолту Уитмену, Чарльзу Диккенсу позволил себе просто усомниться в том, чтобы делец из Стратфорда, таскавший соседей по судам за недоплату долга, приобретавший без устали дома и землю, откупивший сбор налога с окрестных фермеров на зерно, солому и сено, подрабатывающий ростовщичеством… Стоп. Можно совершенно резонно вопросить автора книги: откуда же вся эта устрашающая информация об изысканнейшем поэте и мыслителе? Ответ очень прост. От человека из Стратфорда остался целый свод подлинных документов – не преданий и вымыслов, а именно документов. Например, записи в приходской книге или списки неуплативших налог, или различные купчие и судебные протоколы, или собственно духовное завещание.

Именно это пресловутое завещание и подвигло его первооткрывателя (1747 год), стратфордского антиквара Джозефа Грина, написать другу следующие слова: «Завещательные распоряжения, содержащиеся в этом документе, несомненно, соответствуют его (Шекспира) намерениям; но манера, в которой они изложены, представляется мне столь невежественной, столь абсолютно лишенной малейшей частицы того духа, который осенял нашего великого поэта, что пришлось бы унизить его достоинство как писателя, предположив, что хотя бы одно предложение в этом завещании принадлежит ему».

Это завещание целиком и полностью посвящено скрупулезному распределению домов и земель, шиллингов и пенсов еще не родившимся потомкам вплоть до седьмого нерожденного сына дочери Сьюзен, а также мелкой утвари и мебели. Как известно, жене завещается «вторая по качеству кровать», что у некоторых читателей документа вызывает смех, а у иных – слезы умиления.

Как бы то ни было, ни о книгах, ни о рукописях, ни о картинах в нем не упоминается, хотя предположение, что в доме великого писателя не было ни одной книги, как-то не укладывается в голове. Впрочем, если вспомнить, что дети его были неграмотными, да и жена тоже, вопросов становится меньше. Кстати, видимо, и сам этот человек был не в ладах с грамотой – ведь от него не осталось ни одной рукописи или записи, кроме корявых подписей на страницах завещания, судебных документах, купчей и закладной на дом. Подписи эти донельзя странны, они едва разборчивы, усечены, да и имя Шекспира, т.е. его литературное имя – Shakespeare, не прописано ни разу: оно везде дается со страшными искажениями, вроде «Уилм Шаксп». Бернард Шоу однажды предположил, что Шекспир страдал судорогой пальцев, но эта версия (как и любая другая) абсолютно ничем не может быть подтверждена.

По словам профессора Венгерова, противника гилиловской теории, «ни в каком случае не следует смешивать в одно представление Шекспира-человека, Шекспира-дельца с Шекспиром-художником». Вот Илья Гилилов и не смешивает, а честно разбирается с фактами, а факты, как известно, лгать не умеют. Ученый, а не подтасовщик фактов, Гилилов сопоставляет и анализирует известные свидетельства о жизни стратфордца и приходит к выводу, что этот человек поэтом быть не мог и не был.

Но кто же тогда был гением и Владыкой языка? Нет ни одного свидетельства о личности актера и драматурга Шекспира, ни единого упоминания его в дневниках и письмах современников, ни одного подлинного прижизненного портрета.

В первую очередь для понимания шекспировских текстов и успокоения души (которой нет больше нужды тщиться совместить несовместимое) важно узнать, кто Шекспиром не был; и только во вторую очередь – кто им был. Разумеется, человек, укрывшийся этим именем, как щитом, сплетший хитроумную сеть мистификаций, не мог не «засветиться». Ровно потому, что он измыслил столь хитроумное предприятие, на него нашелся скрупулезнейший исследователь, отыскавший ключ к закрытому ларцу.

Все дороги и многочисленные свидетельства ведут в замок Бельвуар, родовое гнездо пятого графа Рэтленда, Роджера Мэннерса – одного из образованнейших людей своего времени, женатого на дочери знаменитого поэта Филипа Сидни, окруженного вельможами и лучшими поэтами той эпохи и тем не менее постоянно пребывающего в тени, скрывающегося за странными личинами.

Имя графа Рэтленда не раз уже всплывало в шекспировском литературоведении – слишком много совпадений. Одно то, что в замке Бельвуар был найден единственный шекспировский подлинник – черновик песни из «Двенадцатой ночи», написанный рукой Рэтленда, не может оставить равнодушным вдумчивого исследователя. Этому человеку и его жене Елизавете Рэтленд и посвящена книга И.М. Гилилова.

Впрочем, она посвящена не только Рэтленду. Она посвящена поэту и драматургу Шекспиру и именно ему. Эта книга – дело любви, а не разрушительной ненависти, потому что, добираясь до истины, человек не предает любовь, а отличает ее от иллюзий, чтобы любить то, что есть, а не то, чего нет. Поэтому читатель, открывший эту книгу, узнает множество подробностей о том, кто был Шекспиром, и том, кто Шекспиром не был, но главное – заново обретет шекспировское наследие и получит истинное наслаждение. Ведь очень часто, разломав стену, выходишь на просторы, о которых до этого и не подозревал.

ИГРА ОБ УИЛЬЯМЕ ШЕКСПИРЕ, ИЛИ ТАЙНА ВЕЛИКОГО ФЕНИКСА

Гилилов Илья Менделевич

Жанр: Филологические науки, литературоведение, критика

Год издания: 2016

Издательство «Международные отношения»